|
Авив Гефен: путевые
заметки
Марина
ЯНОВСКАЯ
( «Вести» 2001 плюс свод нескольких статей и фрагментов)
*
-Авив Гефен? Фу, какая мерзость! Дешевая попсня, и сам размазня.
Уклонист от армии, левее его только стенка. А его грим,
платьица?!
-Авив Гефен? Крутой музыкант, от него тащусь. Многие песни знаю
наизусть. Не важна политика, ведь каждый человек имеет право на
собственные взгляды.
Вот такой разброс мнений о герое этой статьи
довелось мне услышать на «русской» улице. Да и на «нерусской»,
впрочем, тоже. Так, маститый поэт-песеннник Эхуд Манор, лауреат
премии Израиля, автор хрестоматийного текста к патриотической
песне Корин Алаль «Эйн ли эрец ахерет» («У меня нет иной
страны»), с самоиронией признается: «Когда я слышу песни этого
мальчика, против воли начинаю подвывать ему». Несколько лет
назад депутат Кнессета от партии ШАС Шломо Бенизри назвал его
«эти авивы гефены», обобщая свой страх перед засильем светских и
левых. Листая книгу журналиста и историка Нисима Мишаля,
посвященную 50-летию государства Израиль, натыкаешься на
характерную провокативную фотографию Авива Гефена: голый,
прикрывшись лишь гитарой, которую он держит наперевес, словно
ружье, стоит мальчишка над каким-то водоемом. И подпись под
фото: «Я не сын Йонатана Гефена, это он отец Авива Гефена». И
надпись на впалой цыплячьей груди: «Славно умереть за самих
себя», парафраза знаменитого предсмертного стона Иосифа
Трумпельдора «Славно умереть за отчизну!» И под фото суровый
текст Мишаля с убийственной критикой: «Тексты его песен зачастую
грубы и резки, вызывают гневную реакцию протеста». И это все о
нем?
Конец эпохи эпатажа
Внешний вид Авива и манера одеваться в прежние годы, совершенно
не типичные для мужчины, вызывали на себя огонь. Не только в
переносном, но и в прямом смысле: на концертах его закидывали
пробками, бутылками и даже камнями. Однако Авив не был бы
Гефеном, если бы не испытывал от этого мазохистское
удовлетворение:
-Мне было обидно и неприятно, с одной стороны, но я любил себя
внутри этого огня. То, что я выглядел непонятно кем,
способствовало моему творческому росту и самосознанию. Я выходил
на сцену не только как певец или автор, сколько в качестве
человека со своим особенным внутренним миром. Думаю, что во
многих своих противниках я «будил зверя», добирался до их
глубинных чувств. Крики, камни, обвинения – на это я не
обижался, воспринимал как реакцию на проникновение в
табуированную территорию.
В нем, несмотря на врожденный дух противоречия,
никогда не пробуждались чувства злобные по отношению к иным –
людям религии, например:
-Искры гражданской войны в нашей стране имеют опасность
перерасти в пламя, есть люди, которые заинтересованы его
разжигать по принципу «разделяй и властвуй». Я бы хотел все свои
силы вложить в то, чтобы развеять атмосферу слепой ненависти и
недоверия, которая складывается у нас по отношению к «другим».
Неважно, кто эти другие – религиозные, светские, «марокканцы»,
«русские».
В юности его бунтарство проявилось также в протесте против
имени:
-Придет время, когда станут говорить: Йонатан Гефен – отец
Авива, а не наоборот.
Итак, нынче образчик
эпатажа по имени Авив Гефен приказал долго жить. Он теперь не
пользуется макияжем, не носит девичьи сарафанчики и почти не
надевает сережки-колечки. Бывший возмутитель спокойствия, самим
своим внешним видом будораживший стоячее болото чинного
еврейского мирка, более не хочет нести имидж гадкого мальчика.
Детство ушло вместе с его атрибутами, Авив взрослеет вместе со
своей аудиторией. Он хочет стать музыкантом для в-с-е-х. И это у
него действительно получается. Нельзя не принять в расчет, что,
хочет он того или нет, Авив Гефен является неформальным лидером
самых различных слоев населения. Сейчас он обращается ко всем. И
к нему внимательно прислушиваются многие. Он страстно жаждет
знать, как относятся к нему на «русской» улице, для чего заказал
перевести тексты к песням из нового альбома на русский язык.
Сегодняшний Авив Гефен призывает к диалогу, хотя бы формальному,
между религией и атеизмом. Он всегда готов принять участие в
благотворительном концерте, тема которого не противоречит его
взглядам, хотя бы в фестивале сексуальных меньшинств:
-Я считаю, что ничего нет в мире сильнее любви, и неважно, какая
это любовь.
Гефен снаружи: на концертах
Хайфа. Спускаюсь по ступеням роскошных каскадов
Бахайского комплекса, раскинувшегося на склонах горы Кармель, к
району «Немецкой слободы» на проспекте Бен-Гуриона. Потихоньку
спадают сумерки, золотой купол дворца бахаев подсвечивается
прожекторами. Если бы не его экзотические формы и не удушливая
влага, окутывающая наш город у моря, вполне можно было бы
ощутить себя в родном Петербурге-Ленинграде. К этому ощущению
добавляется массовое звучание русской речи, что немало меня
удивляет. Но удивление возникает не только при звуках родной
речи, но и при виде относительно большого количества весьма
немолодых людей (многим из них даже я в дочки гожусь), и среди
них тоже много «русских». Кумир молодежи и прочих вместе с
парнями из ансамбля «Тауйот» («Ашипки») под рев
публики запрыгивает на сцену, и начинается всеобщее действо.
Разогретая долгим ожиданием публика с энтузиазмом встретила
героя представления и его гвардейцев. Те самые ребята, которые
только что говорили между собой по-русски, в экстазе принялись
распевать вместе с Авивом на иврите. Подпевали бабушки и
дедушки, покачиваясь в такт, даже не страдая от тяжелого саунда.
А мой сын и его друзья, которые в это время служили в милуим и
не могли быть на этом концерте, спустя несколько дней, ни минуты
не раздумывая, помчались из Хайфы в Герцлию на выступление
почитаемого музыканта.
Он выходит на эстраду, как все: от грандиозных концертов в парке
или ангаре до скромных выступлений в небольших залах. Время от
времени «подводит итоги», выступая с циклом в честь юбилея того
или иного альбома. Вот концерт в Хайфе, в зале на 500 мест.
Парочки самозабвенно целовались, девчонки вскакивали с визгом,
размахивали горящими зажигалками. Все поют вместе с Авивом, в
том числе и ваша покорная слуга. В общем, обычная атрибутика
«звездного» концерта. Но в конце, когда Авив исполнил песню года
«Ури Ур, моледет ахува» («Пробудись, любимая отчизна»), все
встали в едином порыве. Потому что он посвятил исполнение памяти
израильтян, погибших в террактах. Предыдущую же песню, «Свет
луны», автор посвятил троим солдатам, захваченным в плен
Хизбаллой. Вообще репертуар в этой серии концертов носит
определенную направленность: лирика, интим, патриотизм, и совсем
исчезли песни со скандальной репутацией. Ну, да ему есть из чего
выбирать, репертуар у этого мальчика обширный: около 120 песен,
музыку и текст к которым он написал сам. 18-летний сын моей
подруги, которого я пригласила на концерт, был поражен увиденным
и услышанным, тем более, что он впервые оказался на израильском
эстрадном концерте:
-Жаль, что не было никакой информации об этом концерте на
русском языке, и вообще, тяжело и обидно ощущать, что наша алия
замыкается в себе и не интересуется тем, что происходит в
песенной культуре Израиля. Мне очень понравился концерт, эта
музыка, песни, вся обстановка, теперь я буду, конечно, гораздо
больше слушать и стремиться узнать.
Действительно, кроме традиционных областей –
классической музыки, балета, выставок, театра – освещение
русскоязычными СМИ этого рода искусства почти отсутствует,
изредка появляясь, но непременно с оглядкой на «русскость» того
или иного артиста. Песня демократична, она, как никакой другой
жанр, способна сближать сердца, способствовать пониманию. Через
песенное творчество мы знакомимся и со страничками личного
дневника артиста, и с историей страны. Песня – арена этического,
политического, духовного самовыражения. Влияние песни на умы
слушателей невозможно переоценить.
На «левизне» Авива Гефена выезжают многие
заинтересованные лица. Так, концерт в Хайфе был подчеркнут
политическим акцентом: в углу скромно притулился лоток,
украшенный вывеской «Шалом ахшав». Двое ахшавистов шустро
раздавали клубящейся вокруг молодежи листовки и наклейки,
которые парни и девчонки, ничтоже сумняшеся, лепили прямо на
одежду. «Зачем вам эти надписи?» - спрашиваю у трех девчонок,
одна из них нацепила наклейку аж на спину. «Так дают же, на
халяву чего ж не взять», - с ангельским простодушием отвечает
мне одна из них по-русски. Представители других партий и
движений не были столь проворны.
Авив изнутри: в студии
Мы назначили встречу с Авивом на поздний вечер, потому что он
«не существует» раньше полудня. В студии звукозаписи в южном
Тель-Авиве он со своей командой готовится к выступлению. Я не
случайно напросилась именно на репетицию. Мне хотелось
подсмотреть творческий процесс, будничную работу музыкантов над
репертуаром. Ребята заходят в студию по одному, перетаскивают
инструменты, какие-то коробки. «Смотри, Марина, оглохнешь, мы
играем в полную силу», – пугнули они меня. Под ногами крутятся
два веселых послушных пса. Вскоре появляется Авив:
-Ребята, смотрите, я принес вам «золотые» диски, каждому
персонально.
Начинается работа, ненавязчиво, без споров.
Чувствуется, кто здесь лидер. Во время репетиции происходит
тщательная отделка исполнения, звучит критика и самокритика, и
как же обойтись без шутливой пикировки. Однако они все же щадят
мои барабанные перепонки. В перерыве вся компания усаживается за
стол, приносят пряную восточную еду – джахнун. Радушно
приглашают и меня, но я ограничиваюсь чашкой чая. Потихоньку
задаю вопросы. Затем вся компания плавно перетекает в соседнюю
комнату, к телевизору, где в это время разворачиваются
предвыборные баталии. Каждый комментирует по-своему, но общее
мнение – политика вещь грязная. Поэтому мы возвращаемся к
музыке. Услышав от меня, что его песни любят и знают русские
израильтяне, Авив очень польщен и тут же с гордостью сообщает:
-Я на четверть «русский», ведь мой отец «русский» наполовину. Да
в моих мелодиях отлично слышен русский оттенок. Как мое имя
звучит по-русски – «Висна», правильно? Ваш Высоцкий велик, я
перед ним преклоняюсь!
-Ты слышал его песни в трактовке Аркадия Духина?
-Духин само собой, но я люблю слушать Высоцкого
в оригинале, по-русски, хотя слов и не понимаю. Он меня
потрясает своей динамикой. Как видишь, слова не всегда-то и
нужны, главное, чтобы было желание понять. Вообще, я был таким
идиотом, когда бунтовал против религии, против родителей! Нельзя
делать обобщения, это ведет в тупик, к непониманию и
неприятию.
-Почему ты живешь по перевернутым биологическим часам?
-Ночная тишина пугает меня, напоминает о смерти, вызывает
ощущение конца, безнадежности. Я думаю, во мне говорят какие-то
скрытые, подсознательные детские ощущения, боязнь темноты, может
быть. К тому же сказывается наследственность, многие в нашей
семье страдали от неосознанных страхов.
-Авив, многие относятся к тебе отрицательно, считая тебе
сознательным отказником от службы в армии. В чем же дело?
-У меня от рождения сильный сколиоз, я перенес серьезную
операцию на позвоночнике, поэтому были ограничения по причине
здоровья. К тому же я идеологически выдержанный пацифист. В
армейский же ансамбль меня не взяли: пою фальшиво.
-А как сейчас, улучшилась интонация?
-Нет, голос как был, так и остался дурной, – смеется Авив.
Однако этим дурным голосом он спел и записал
более сотни песен. В течение его короткой творческой биографии
проданы 350 тысяч дисков. Армию он не пережил, зато пережил
бурную женитьбу и шумный развод. Ах, какие дивные песни он
посвящал своей – тогда – жене, Илане Беркович! «Илана, сладкая
моя, конфетка моя». Но их пути разошлись.
Авив готов к контакту и открыт в беседе,
говорить с ним просто. Речь отрывистая, фразы короткие, но очень
насыщенные, лаконичные. Он не размазывает свои мысли ни в
разговоре, ни в песеннных текстах и обладает здоровым чувством
юмора. Не любитель обобщать или давать определения. Не
напрашивается на комплименты. Чуствуется, что во время
выступления он полностью выкладывается, после концерта он
показался мне совершенно вымотавшимся, у него не было сил
разговаривать. Он провел цикл камерных концертов не случайно, не
по велению моды, ему важен тесный контакт со слушателями.
Электронная музыка вызывает у него отрицательное отношение, он
видит в дискотеках бездумное времяпрепровождение и опасность
соприкосновения с наркотиками.
-Как ты относишься к своему коммерческому успеху?
-Да, коммерческий успех – это здорово бьет по мозгам. Ну так
что, я возьму машканту на лучших условиях, куплю джип? Для меня
важнее другое – я могу делать то, что считаю нужным. Это
количество продано ведь не обманом, я же не массовик-затейник.
Раз песни покупают, значит, это кому-то нужно.
Пацифистский акцент очень силен в песнях нового альбома. Так
звучит песня «Экдахим шлуфим» («Нацеленные пистолеты») – о
солдате, возвращающемся домой, где его ждет любимая девушка,
тишина и покой: «Однако внутри него взведенные курки, люди
плачут, колючки цветут. И дома нет успокоения». Нередко в
текстах Гефена слышны переклички с песнями классического
израильского репертуара. Так, в песне, записанной с ансамблем
«Рокфор», звучат слова «Снова неспокойно» – отклик на песню 70-х
годов Мики Габриэлова и Яакова Ротблита «Це ми зе»
(«Перестань»). В новом альбоме есть песенка о девушке, которая
хорошеет, когда плачет – и это ответ на песенку «Когда ты
плачешь, ты некрасива» времен ансамбля «Халонот гвуим» («High
Windows»). С
замечательной песней Мати Каспи на слова Тхар-Лева «Маком ле
даага» («Место для тревоги»: «Бог там сидит и заботится обо
всех») перекликается песня «Взгляните на небеса»: «Бог не
заботится о нашем бытие». Классический диалог поколений.
-Авив, откуда такое название – «Путевой дневник»?
-Мне много приходится ездить, даже дома я ощущаю себя постоянно
в пути. Это с точки зрения географии. Но здесь я рисую
путешествие во времени. Путешествие от Шалома и Арика ко мне, от
«будки Авигдора» ко мне. Поэтому песня «Путевой дневник» стала
лейтмотивом альбома. Некоторые песни в альбоме балладны по
стилю, это потому, что я неисправимый романтик. На меня сильно
повлияла музыка 60-х, 70-х, Джим Моррисон, ансамбли «Пласебо»,
«Радиохед», Мадонна.
Альбом «Путевой дневник» Авив считает поворотной вехой на своем
творческом пути. Эти песни затрагивают болевые точки нашего
времени: любовь и ненависть, мир и войну:
-Пришло время обращаться ко всем, ведь и я стал старше. В этом
альбоме слышна нотка усталости. Мое поколение устало воевать,
умирать за отчизну. Я знаю, что мои стремления во многом
утопичны, но нельзя жить без мечты. Мне хочется надеяться, что
песни могут что-то изменить, повлиять, обращаясь к душам и
сердцам людей.
-В твоем новом альбоме участвуют два мэтра израильской песни:
Арик Айнштейн и Шалом Ханох. Как это получилось? Что это значит
для тебя?
-Шалом Ханох для меня
как дядя, мы дружим семьями. Я вырос на его руках и на его
музыке. В песне «Королевский двор» он поет только одну фразу,
которая придает всей песне особый свет. Что касается «Путевого
дневника», то, когда песня получилась, я сразу понял, что она
скроена для Арика – и мелодически, и по тексту, близка его
воззрениям. Я осмелился позвонить ему прямо домой, без
посредников, поднес трубку к микрофону – и через час он был в
студии. Таким образом возник мостик между двумя поколениями –
поколением 70-х и нами, молодыми. Мост идеологии, искусства,
чувств. Я очень волновался, Марина, он все же, ты понимаешь,
Арик Айнштейн.
-Почему ты пишешь песни только на собственные тексты?
-Для меня это наиболее естественно, иначе я чувствую что-то
заказное, не свое. В своих текстах я могу полностью выразить
самое себя. И напомнить, что мы живем на крышке ядерного котла,
а над головами занесен дамоклов меч.
Биография
Он родился и вырос в творческой семье: отец,
Йонатан Гефен – известный поэт и публицист, племянник Моше
Даяна. Авива связывают тесные родственные и дружеские отношения
с Аси Даяном, кинорежиссером и двоюродным братом. Сестра Шира –
актриса и драматург. Постоянный образец подражания для Авива –
отец, человек богемы. В раннем детстве отношения отца и сына
были не слишком близкими. В процессе взросления разница в
возрасте, понятно, уменьшается, и Йонатан и Авив Гефены стали
друзьями. Однако жизнь Авива не избавлена от передряг. Несколько
лет назад родители развелись, и одна из песен нового альбома,
«Ты заслуживаешь большего», напоминает об этой травме. До боли
знакома такая ситуация, когда взрослые, сводя счеты, среди
собственных обид забывают о ребенке, а он мечется между ними,
пытаясь свести вместе двух самых любимых людей. Хотя Авив и не
был уже ребенком, ему пришлось нелегко в этой ситуации. Мать,
Нурит, немало страдала от частых увлечений Йонатана. Красивая
женщина, тоже творческая натура, она многие годы была зависима
от своего прославленного супруга, и лишь после развода начала
ощущать собственную самостоятельность. Нурит Гефен вела
программы на детском канале, сейчас работает на канале
спутникового телевидения (пресс-секретарь канала науки). Кроме
того, Нурит Гефен и известная в 70-е годы певица Джози Кац ведут
совместную программу на канале спутникового телевидения. Нурит
всячески поддерживала творческое развитие своих одаренных детей,
используя знаменитый врачебный принцип – не мешать:
-Мои дети Авив и Шира рано проявили свои творческие способности,
и мне оставалось только всячески их поощрять, подбадривать,
терпеливо выслушивать. Думаю, что Авив был бы психологом или
социальным работником, если бы не стал музыкантом: у него доброе
сердце, он очень отзывчивый человек, чувствительный и ранимый.
Уже в семь лет Авив пытался сочинять стихи и музыку. Затем
учился в школе «Римон», после чего вышел на эстрадные подмостки.
Карьера начиналась бурно. Авив Гефен выпустил свой первый альбом
песен в 18 лет. С тех пор с совершенно невероятной скоростью и
завидной плодовитостью он почти каждый год выпускает новый
альбом. За десять лет выпущены девять альбомов. За эти годы
состоялись многочисленные гастроли в Англии, Америке,
выступления на MTV.
Авив спел и записал дуэты с Мати Каспи, с Ариком Айнштейном, с
Давидом Даором (песня Авива «Звезды падают»). Он вообще пишет
немало песен для других.
Становлению Гефена-музыканта на отечественной сцене много
способствовал Шалом Ханох. В новом альбоме Гефена «Путевой
дневник» Ханох участвует в исполнении песни своего юного коллеги
«Королевский двор». На своем же музыкальном дворе Авив настоящий
диктатор. Максималист: «Я человек текста и мелодии, для меня
важно выраженное слово». В этом его сходство с такими артистами
– носителями идеологии, как Шалом Ханох, Арик Айнштейн, Корин
Алаль, Бэрри Сахаров, Меир Ариэль, поэты Эхуд Манор, Йорам
Тхар-Лев.
Несмотря на внешний имидж инфантила, Авив
прекрасно знает, чего он хочет и чего стоит. Он быстро
обозначился как глашатай молодого поколения, чему способствовало
появление таких песен, как «Ахшав меунан» («Сейчас облачно») с
вызывающей фразой «Анахну дор мезуян» («Мы – затраханное
поколение», при этом в классическом иврите слово «мезуян» имеет
еще одно значение – «вооруженный»), «Ор ха-яреах» («Лунный
свет»), «Ливкот леха» («Плакать о тебе»). Леа Рабин считала, что
Авив обладает мистическим предвидением: в вечер мирного митинга
на площади царей Израилевых, после которого был убит Ицхак
Рабин, Авив исполнил свою трагическую песню «Плакать о тебе»,
после чего она превратилась в символ национального траура,
зазвучав в потрясающем исполнении Арика Айнштейна.
Артист для всех
Недавно состоялось
награждение лауреатов ежегодной премии «Тамуз-2000» («Таасият
ха-музика ха-исраэлит», организация музыкантов-профессионалов в
области легкой музыки). Церемония награждения транслировалась по
второму каналу телевидения. Авив Гефен удостоился почетных
кубков по двум номинациям: за лучший текст и в качестве автора
«песни года», которой стала песня «Ури Ур». Фирма звукозаписи
«Хеликон» создала видеоклип к этой песне. Кадры бесчисленных
похорон перемежаются с тяжелыми моментами, показывающими наших
бездомных, нищих, стариков. Многочисленные фрагменты из
политической жизни страны – исторические рукопожатия,
демонтрации протеста. Сейчас, после успешных выступлений с
ансамблем «Тауйот», Авив Гефен провел новую серию из 20
концертов, на сей раз только вдвоем с пианистом Дани Саломоном,
после чего снова выйдет на сцену с «Ашипками».
Авив Гефен отличается талантом мелодиста,
владением развитым чувством гармонии, творческой фантазией. В
его песнях естественным путем происходит слияние слов и мелодии.
В последнее время он делает поворот к балладной мелодике. А его
модуляции и гармонические находки ошеломляют. Известный
композитор и преподавательница семинара Левински Ципи Флейшер
обучает своих студентов современной гармонии на образцах музыки
Мати Каспи, Йони Рехтера и Авива Гефена.
В песне «Ури Ур» («Пробудись, древний Ур,
любимая страна») Авив обращается ко всем, не только к своему
поколению. Эта песня – выразительница не только его собственных
чаяний, но и затаенной мечты многих и многих тысяч израильтян.
Текст песни – горячая, искренняя и наивная мольба о мире, он
свидетельствует о страстной жажде автора пробудить в людях
стремление к любви, взаимопониманию, терпимости. Песня «Дневник
путешествия», завершающая одноименный альбом, зазвучала у нас
дома два месяца назад, когда я записала ее на кассету.
«Бесконечные тропы и петляния – записываю в путевой дневник.
Смешаться и не потеряться – записываю в путевой дневник. Но
вдруг кто-то явился – не оборачивайся. Это может воспламенить
твое сердце, унять твою боль, принести покой». На отчаянный
мальчишеский призыв откликается, выплывает из далеких
семидесятых, из прошлого века глубокий, проникновенный голос
Айнштейна. Голос уникального, всегда узнаваемого тембра. «Да это
же Ойстрах со скрипкой Страдивари!», – воскликнул мой муж,
скрипач, впервые услышав песню.
После безусловного успеха альбома «Путевой дневник», вернувшись
с гастролей по Америке и Англии, Авив Гефен провел серию
выступлений по всей стране вместе с ансамблем «Тауйот», с
которым работает уже десять лет. В составе ансамбля гитаристы
Шломо Цидки и Харэль Бен-Ами, клавишники Дани Саломон и Шломи
Кенан, а с ударником Одедом Шахаром Авив учился еще в школе
«Римон». Авив играет на гитаре и фортепиано. В работе над
альбомом принимал активное участие известный аранжировщик и
клавишник Моше Леви, постоянный партнер Шалома Ханоха.
Да, он раздражает. Да, он умиляет. У одних он вызывает резкую
неприязнь, у других восхищение. Он изменчив, как весенний ветер,
как сердце красавицы. Чувствителен, как тургеневская барышня.
Соткан из противоречий: ранимый и жестокий, застенчивый и
дерзкий, добрый и эгоистичный. Однако вся его агрессивность,
весь эпатаж – от незащищенности. Он не притворяется ни наедине с
собой, ни в общении с другими. Он искренен. Внутри в Авиве
Гефене скрывается нежное и чувствительное тельце улитки.
Настоящий айнштейновский «шаблуль». Мать, Нурит, вспоминает, что
ребенок смотрел мультики про Тома и Джерри и заливался слезами,
когда жестокий кот издевался над несчастным мышонком: «Мышку
жалко!»
От матери Авив унаследовал, по его словам, не только открытость,
но и нервный характер, и ночные страхи. Его преследует
бессонница, и потому распорядок дня диктуется перевернутыми
биологическими часами. Живет с подругой, психологом Шани, в
Тель-Авиве в съемной квартире. Парню 27 лет, он небольшого
роста, с «теловычитанием», вызывающим у настоящей «идише маме»
желание немедленно усадить за стол и долго кормить. Крупные
черты лица, глубоко посаженные глаза, взгляд пристальный,
прицельный. Губы негроидные, как у топ-модели. Щель между
верхними зубами – примета сердцееда. Но ему некогда пожирать
сердца. Со всеми одолевающими проблемами его помыслы настроены
на одну-единственную волну – музыку.
Авив Гефен, альбом
«Мементо мори» в зеркале успеха \
август 2002 года
Основной показатель успеха
их креатуры для фирм звукозаписи – количество продаж. И новый
альбом Авива Гефена «Memento mori»
(«Геликон») оправдал возложенные на него надежды: он стал
рекордсменом по числу проданных дисков, свыше 20 тысяч в первые
же дни, («золото» по-израильски). Что касается зеркала, то
обложка диска оформлена именно в виде зеркальной пластинки, на
которой видишь, естественно, собственную физиономию. Авив умеет
удивительным образом, театрально и с шумовыми эффектами,
обставить очередное провозглашение своей позиции. Этот
неисправимый бунтарь ухитрился возмутить множество людей в самых
разных слоях населения, вновь смог уязвить больные места
общества и сделал это с присущим ему обаянием и даже с
признанием в любви к самому себе. А почему бы и нет, собственно?
Сам себя не полюбишь – кто же тебя полюбит. И сейчас Авив Гефер
не перестает удивлять окружающую среду. Мало того, что свой
новый альбом он посвятил памяти любимой бабушки Геулы (со
стороны матери), по которой он неутешно скорбит. Мало того, что
тексты и музыка альбома, все 10 песен, погружены в атмосферу и
тематику смерти. Мало того, что Авив отказался от выступления в
благотворительном концерте из-за несогласия с политикой
отказников от службы в милуим: «Я не служил в армии, и именно
поэтому стараюсь делать все, что могу, на благо милуимников».
Кроме всего, этот любитель эпатажа сумел заставить служить себе
даже убийственную критику. На одном из вариантов концертных афиш
Гефена под ироническим заголовком «Славословящая критика»
собраны некоторые высказывания, которые появились в СМИ, типа:
«фальшь, напоминающая кваканье лягушек в болоте», «низкопробный
и инфантильный артист», «Гефен остается совершенно плоским, как
и раньше», «банальное и пустое высказывание». Публика,
несогласная с этими фразами, голосует ногами, двигаясь к кассам,
а затем топоча и подпрыгивая в экстазе на его концертах.
Содержание альбома прямо перекликается с трагической
действительностью нашей страны. Каждый может найти себе здесь
уголок для катарзиса.
Год назад «Йоман маса»
стал первым серьезным шагом Авива Гефена на пути к взрослению.
Несмотря на все свои декларации, в новом альбоме Авив не
ввергает слушателя в отчаяние, не вышибает слезы. И это хорошо,
потому что музыка не перегружена сентиментальностью. Однако в
целом альбом явно переходной. Автор не поднялся на следующую
ступень, он остался на том же уровне, хотя в очередной раз
подтверждает свое мастерство. И не только свое, но и музыкантов
ансамбля «Тауйот», и музыкального консультанта Луи Лахава. В
общем, у меня не сложилось цельное впечатление от альбома, он
противоречив и неровен, как и его автор. Альбом «Мементо мори»
создавался в Дании, в тихой временной и геополитической нише, и
Авив мог отключиться от средиземноморской крови и борьбы и
полностью сосредоточиться на познании самого себя – с целью
поделиться плодами этого познания со слушателями. Альбом
построен в виде цикла, но при этом единство формы заметно
преобладает над содержанием. Некоторые песни опираются на уже
знакомую мелодико-гармоническую основу, да и в текстах нередко
встречаются клише: «У всех нас один конец, все мы одиноки, все
агонизируем» («Зигота»). Вместе с тем Авив пытается проникнуть
не только во время «плюс» (после смерти), но и во время «минус»
(до рождения), и это интересно. Альбом сделан и оформлен
элегантно, в нем много струнных, лирики, кантилен, приятные и
трогающие мелодии легко запоминаются, тексты с множеством слез,
ангелов передают чувства тоски, скорби, боли, ощущения
непоправимости утраты, что особенно слышно в центральной песне
альбома, «Грустной песне». Альбом «Мементо мори» звучит, как это
свойственно Авиву, чрезвычайно искренно, без малейшей фальши, на
сей раз в нем доминирует высказывание – страх юного человека
перед смертью. И в этом весь Авив Гефен – свои самые трагические
эмоции он умеет излить в творчестве и не скатиться до духовного
стриптиза.
Марина
ЯНОВСКАЯ
|
