Спогади ветеранів самодіяльного туристського руху в Україні

САПРЫКИН Василий Данилович, 1929 г. р. - доцент, кандидат физ-мат. наук, Мастер спорта, старший инструктор по альпинизму и горному туризму, занимается этими видами спорта с 1951 года. В настоящее время является председателем Совета ветеранов альпинизма г. Киева при Международной ассоциации ветеранов физкультуры и спорта (МАФиС), в Киеве проживает с 1979 года.

Начало события, которое я хочу описать, произошло двадцать лет тому назад и продолжалось четыре года.

Трагический случай с группой горных туристов Запорожского индустриального института произошел в середине сентября 1981 года.

Две группы горных туристов ЗИИ проходили один и тот же маршрут 4 кат. на Памире, в Гиссарском хребте Фанских гор с недельным разрывом друг от друга. Первой шла группа под руководством студента В. Ващенко в составе семи человек.

И вот, когда этой группе до конца основного маршрута осталось преодолеть последний технически сложный участок — перевал Аджи, 3-А кат., уже на спуске с перевала ее застигла непогода с плохой видимостью. В таких условиях преодолевать крутой ледопад в срединной части спуска с перевала - крайне опасно.

После ледопада следовал узкий, но непродолжительный каньон, склоны которого образовывали отвесные скальные стены справа (орографически) вершины Бодхана, слева - крутые, с ледовыми сбросами, склоны вершины Замок. Этот участок весьма опасный из-за периодически обрушивающихся со склонов в. Замок ледовых глыб и падающих камней со стен в. Бодхана.

Группа в условиях плохой видимости, вероятно, пошла по срединной части ледопада, вместо того, чтобы прижаться к его левой стороне и большую его часть пройти по несложным скалам. В результате, в середине ледопада она потерпела аварию. Что произошло с группой можно только догадываться по тем следам и последствиям, которые довелось обнаружить второй группе под руководством студента Владимира Жигало.

Через неделю, когда она проходила этот же участок, но в условиях хорошей видимости, - следы от первой группы после обильного снегопада были заметены, но все же ей удалось заметить на отвесной ледовой стене высотой около 10 метров, в верхней её части, большую (порядка двух метров) петлю из двойной основной веревки, пропущенную через карабин, закрепленный на ледовом крюке. Стена уходила в не слишком широкую, но глубокую ледовую трещину.

После этой стены и трещины начинался по центру крутой ледовый склон, покрытый снегом, но гладкий, без трещин, протяженностью метров триста и далее выполаживающийся, доходя до самой узкой части - горловины каньона.

Справа по ходу вниз эта же стена и трещина переходили в обрыв как вверх, так и вниз. Вверху на ледовом обрыве обнажилась скальная стенка, с которой временами происходили ледовые обвалы, падавшие ещё ниже в пропасть. Они вызывали воздушную волну, увлекавшую собой всё слабо закрепленное вблизи обвала.

Когда вторая группа, не найдя более никаких других следов, благополучно спустилась к горловине каньона, на лавинных снежных выносах обнаружила полузасыпанную палатку. Откопав её, нашли в ней закоченевший труп одного из участников первой группы и смотанную в кольца основную верёвку.

Через неделю группа вернулась снова сюда с вызванным ею спасотрядом. Но недельный поиск ничего не дал- начались обильные снегопады и непогода. Поиск был прекращен. Наступил уже октябрь 1981 года.

Начиная с этого времени, родители погибших туристов (среди них были достаточно влиятельные люди), “бомбили” общественные, государственные и политические организации жалобами, просьбами, требованиями: сделать все возможное, чтобы найти тела их детей (ведь в век НТП и НТР сделать это так просто!). К маю 1982 г. родители добились того, что Совмин УССР поручил Республиканскому совету по туризму и экскурсиям организовать для этих целей поисковую экспедицию в Фанские горы из высококвалифицированных горных спасателей (альпинистов и горных туристов - МЧС тогда еще не было), обеспечив для этого необходимое финансирование. По окончании поисковой экспедиции подсчеты расходов на нее показали около семидесяти тысяч рублей.

Возглавлять эту экспедицию было поручено Почетному спасателю СССР, Заслуженному тренеру СССР и УССР, Почетному Мастеру спорта Григорию Полевому, а его заместителем и начальником спасотряда был назначен Заслуженный тренер УССР, Мастер спорта Виталий Овчаров.

В состав экспедиции были включены от г. Киева инструктора альпинизма, члены спасотряда КМС и МС Г. Полевой, В. Сапрыкин, А. Тарасенко, В. Яковина, от Запорожья - горные туристы второй группы, обнаружившие на п. Аджи следы трагедии - 7 человек со старшим В. Жигало, руководителем этой группы, и группа горных спасателей из Крыма 7 человек во главе с Александром Ларионовым.

К экспедиции были прикомандированы: кмс по коротковолновому радиоспорту В. Клименко с соответствующей радиостанцией. Двое работников из PC по туризму и экскурсиям (В. Евтушенко, В. Неелов), обеспечивающих хозяйственную деятельность экспедиции, и научный сотрудник института геологии АН УССР Евгений Гук с магнитометром - прибором самой новейшей по тем временам конструкции, служащим геологам для поиска залежей металлических руд. Предполагалось, что он сможет зафиксировать в глубине снега и льда наличие металлических предметов, которые имелись у погибшей группы (ледорубы, кошки, крючья, карабины и др.)

Вначале также намечалось включить в состав экспедиции экстрасенса – заведующего отделом биоэнергетической локации железорудных залежей того же института. Он утверждал, что сможет указать местонахождение погибших. Однако в самый последний момент отказался от участия в экспедиции — при медицинском обследовании, которое должен был пройти каждый участник экспедиции, у него была обнаружена экстросистолия сердца , что послужило причиной отказа.

3 июля 1982 года поисковая экспедиция в составе 25 человек вылетела рейсом Киев - Душанбе, хорошо оснащенная технически. Груз экспедиции весом более двух тонн был отправлен двумя неделями ранее контейнерами по железной дороге.

В Душанбе на несколько дней мы разместились на турбазе “Варзоб” на выезде из города в ущелье Варзоб, по которому пролегает автотракт Душанбе - Самарканд.

Предстояло преодолеть автомобильный путь с двумя перевалами и через 150 километров свернуть с тракта в одно из боковых ущелий Гиссарского хребта - в ущелье Пасрут. Далее по этому ущелью еще 50 км в его верховье.

Получив ж/д контейнеры с грузом и, закупив овощи и фрукты на центральном базаре Душанбе, за шестнадцать часов, в основном ночного времени, и с огромным количеством острых ощущений при толкании двух загруженных ЗИЛов, мы к утру следующего дня преодолели этот путь.

8 июля в верховье ущелья Пасрут в березовой роще с горным потоком кристально чистой воды мы разбили базовый лагерь, построили посреди ущелья “аэродром” для приема вертолета. Отсюда он будет перебрасывать необходимые грузы в “Ледовый лагерь” на высоту 3900 м над уровнем моря. Здесь же, на высоте 2700 м, мы будем отдыхать и проходить реабилитацию после недельных вахт на ледопаде Аджи на высоте 4200 м над уровнем моря. Через два дня после полного обустройства базового лагеря и приема баньки с высокогорным сухим паром и обжигающе холодными ваннами в горном потоке, три вахтовые группы по 7 человек в каждой вышли в разведывательный поход под перевал Аджи для устройства “Ледового лагеря ” и строительства площадки для приема вертолета.

Прошло еще три дня — на подход к месту будущего “Ледового лагеря”, обустройство его и прием забросок вертолетом всего необходимого для работы в течение месяца: электрического движка для производства электроэнергии для стационарной коротковолновой радиостанции и освещения лагеря, саму радиостанцию, доски для настилов под палатки, бензопилу “Дружба” и многое другое, включая запасы продуктов.

И вот на шестой день после приезда в ущелье Пасрут мы, наконец, вышли из благоустроенного “ледового лагеря” тремя вахтенными поисковыми группами к месту происшедшей аварии. Опасную горловину каньона проскочили в быстром темпе благополучно еще до освещения ледовых сбросов с пика Замок солнечными лучами, хотя ледовые обвалы мы наблюдали и в ночное время, и рано утром.

Дойдя до места, где была найдена палатка с трупом прошлой осенью, мы обсудили совместно, где и на какой площади следует производить зондирование склонов с помощью магнитометра.

Разбив намеченную площадь на четыре сектора (по запланированному количеству вахтенных смен), обозначив их на кроках крестиками, а на местности деревянными вешками с красными флажками наверху, мы тут же бросили жребий, какой из групп начинать первой, второй, третьей и четвертой. Первой выпало начинать группе, которую возглавлял автор этих строк.

Итак, выбор сделан - можно приступать к работе. Наша группа осталась продолжать работу, а остальные две тут же спустились в “Ледовый лагерь”, чтобы дождаться нашего прихода после окончания рабочего дня. Спуск отсюда в дальнейшем приносил каждой группе сразу две радости: одна, связанная с окончанием пребывания здесь, а, следовательно, со снятием нервного напряжения от возможной постоянной опасности от падания камней и ледовых глыб, вторая - после прохождения горловины каньона, - там вероятность такой опасности больше, хотя и кратковременна. При подъеме сюда - испытываешь только одну радость - после проскока все той же злополучной горловины. Итого за день мы получаем три радости. Неплохо!!!

На следующий день они спустятся вниз, к зелени и теплу, а нам предстоит остаться здесь еще на семь дней.

К вечеру, еще засветло, мы благополучно спустились в “Ледовый лагерь” и рассказали остальным, что успели в этот день провести магнитное зондирование склона, площадью около двух тысяч кв. метров, проведя магнитометром измерения через каждые три метра в четырех направлениях. Всего для этого пришлось сделать около ста измерений. Только на последнем десятке измерений было обнаружено заметное увеличение сигнала от датчика по сравнению с фоновыми значениями. Тут же начали раскопки, которые будем продолжать на следующий день.

Последнее сообщение всех взбодрило, и сразу же появились желающие остаться помочь производить раскопки. Однако, обсудив это предложение сообща, решили не менять намеченный план работ: спешка сейчас для погибших уже ничего не решает - ждали нас восемь месяцев, несколько дней или неделя ничего для них не значат. Будем сообщать результаты поисков по радиосвязи в назначенные часы ежедневно.

На следующее утро наша группа пошла снова вверх, а две другие вниз. Благополучно проскочив опасную горловину и быстро достигнув места нашей “работы”, мы сразу набросились на раскопки. Всю ночь мне снилось, как мы раскапывали снег, но так и не успели докопаться - как обычно бывает во сне - тянешься, тянешься к чему-то и не можешь дотянуться; догоняешь, догоняешь и не можешь догнать. Поэтому продолжение раскопок началось интенсивно. Дальнейшее зондирование намеченной площадки было прекращено - к чему, а вдруг они здесь? Затратив ещё часа четыре усиленного перелопачивания и вырезания глыб снега, мы вырыли траншею длиной до четырех, шириной до трех и глубиной полтора метра и докопались до поверхности льда, но никаких признаков, даже лоскутика ткани палатки нигде не выглядывало, только ледовая трещина, уходящая в толщину льда, шириной не более одной трети метра. Конечно, в такую трещину палатка с шестью человеками не могла проскочить...

И наступил момент великого разочарования. Прибор нас обманул! Я, как физик, ломал себе голову вопросами - почему и отчего это произошло? Где то железо, от которого мог быть получен сигнал?

Отдохнув и пообедав, мы уже без всякого энтузиазма продолжали зондирование и закончили этот день в полном унынии. А когда к ночи спустились в “Ледовый лагерь”, то не испытали даже от спуска тех “двух радостей”, что положено нам спецификой нашей “работы”. Результаты поисков этого дня сообщили по вечерней радиосвязи вниз. Там тоже не обрадовались.

Последующие три дня также оказались безрезультатными. Только на шестой рабочий день магнитометр “взбодрил” всю нашу группу. Обрадовал нас очень ярко выраженным всплеском полезного сигнала. Этим местом оказалась не выположенная поверхность на лавинном выносе, а на перегибе крутого взлета в виде значительного бугра, переходящего в выполаживающуюся часть лавинных выносов. Зондирование металлическим щупом двухметровой длины тоже давало понять, что щуп натыкается на какое-то препятствие на глубине около полутора метров.

С радостью сыскных псов мы набросились на обнаруженное место и начали выкапывать новую траншею, всё больше её углубляя, расширяя и удлиняя. Вскоре наше усердие было вознаграждено: мы докопались до твердой поверхности льда и обнаружили ... снова ледовую трещину! Но на этот раз трещина оказалась довольно широкой и перекрывалась частично нависающим над ней бугром, похожим на подгорную трещину (бергшрунд). Трещина уходила глубоко, глубоко в лед и смотрела на нас зияющей тёмной пастью. Она была так привлекательна для нашей цели и так очаровала нас надеждой, - в ней могли оказаться погибшие, - что мы, и я в том числе, даже не заострили своё внимание на то, что мы докопались снова до трещины. Скорее наладить спуск в неё - там должны быть те, кого мы ищем! Организовать такой спуск для альпинистов - легко.

И вот уже самый молодой и самый легкий из нас спускается с верхней страховкой в зияющую мглу. Томительные минуты спуска разведчика вниз. Перекличка с ним с трудно разбираемыми вопросами и ответами. В спешке, спускаемый забыл взять фонарик. Пока спускали к нему фонарик, томительные минуты продолжались. Десять, пятнадцать, двадцать пять, тридцать метров спуск - торжествующих сигналов нет. Уже закончилась верёвка, по которой спускался разведчик. Наконец известие снизу.

- Трещина ещё продолжается, но ширина её уже такая узкая, что палатки с людьми в ней не может быть. Можно посмотреть пустое ото льда пространство левее. Попытайтесь переместить верёвку для спуска влево, я маятником попробую переместиться туда и посветить фонариком...

Признаков чего - либо здесь не обнаруживается - сообщает немного погодя наверх нам Николай....

И вдруг, неожиданно оглушительный взрыв! Что это, откуда?

- Нет, это не взрыв - фиксирует чуть погодя сознание.

- Так трещит лед в моменты возникшей его передвижки — вспоминаю я по ночевкам на открытых ледниках.

Из трещины истошный вопль Николая:

- Быстрее тяните меня вверх ! -....

Мы и без его просьбы уже тянули наверх, понимая, какое у него там состояние! Не лопнули бы от такого взрыва у него барабанные перепонки. Если мы здесь, наверху, все непроизвольно присели от неожиданности, то ему там, в стиснутом пространстве, мог показаться этот треск светопреставлением.

Нашими общими усилиями и его стремлением Коля вмиг был вырван из ледовой бездны. Оказавшись наверху он одним прыжком отскочил от трещины метров на пять, упал на снег и раскинув руки, лежа на спине, тяжело дышал. Лицо его было как снег. Все, понимая его состояние, не трогали его, давая ему отдышаться. Да и всем нам нужно было отойти от неожиданного нервного стресса и приложенных при подъеме нервных усилий.

Минут пять никто не нарушал тишины: молчали и приходили в себя.

Меня охватило глубочайшее разочарование из-за пустой затраты усилий и нервных потрясений. И снова в моей голове всплывает вопрос - где же то железо, которое дало такой большой сигнал нашему магнитометру?

Полная бессмыслица! В чем дело? На что смотрит Наука?

И вдруг яркая, как молния, пронзившая тьму моих мозгов, МЫСЛЬ и вырвавшиеся слова: ПУСТОТА, неоднородность вещества — МАТЕРИИ!? Но прибор же должен регистрировать неоднородность магнитного поля, а не вещества, на принципе ядерного магнитного резонанса ядер атомов вещества, помещенного внутрь катушки (соленоида) магнитометра? Надо обсудить этот вопрос с Женей (магнитометристом). Может он чем-то поможет мне. Такие мысли бродили в моей голове, пока все молчали и приходили в себя. Постепенно начались разговоры и высказывание унылых мыслей о бесполезности наших поисков. И снова, как и после первой трещины, всех охватило уныние, усиленное неожиданным испугом от подвижки льда.

В этот день раньше намеченного времени мы начали спуск вниз, чтобы хоть как-то ослабить наше разочарование, приведшее нас к мгновенной усталости. Уже после того, как на спуске мы проскочили опасную горловину и можно было спокойно спускаться, не озираясь по сторонам, и не нужно было смотреть вверх, я подошел к Жене и поделился с ним своими соображениями по поводу обмана нас магнитометром, высказавши ему свои догадки. На что он мне ответил: “Тогда я завтра возьму с собой “рамку” и попробую поработать с ней, будет ли она что-нибудь показывать? Возможно здесь проявляется эффект “лозоходства”? Оказывается, он имел опыт работы с ней. И мы начали припоминать и рассказывать, кто что знал об этом эффекте. Но вскоре выяснилось, что наши знания о нем весьма скудны и убоги, как у меня - профессионального физика, так и у него – геолога-полуфизика.

Сотни и даже тысячи лет тому назад наши деды и пра-прадеды уже обладали способностью обнаруживать залежи воды под землей на глубине десятков метров с помощью прутика лозы, зажатого в обеих руках и расположенного параллельно поверхности земли. Они ходили по земле с ней и ощущали сигналы от ее движения в тех местах, где имелись под их ногами в глубине земли большие объемы воды. Однако воспринимали эти знания, будучи бессильны их объяснить, как сказки.

В XX веке лозу заменила “рамка” и хотя сам способ получил название – биолокация, однако ортодоксальными учеными он всерьез не воспринимался.

На следующий день мы с нетерпением ждали того момента, когда начнем поисковую работу. Каково же было мое удивление профессионала-физика, когда Женя, походив некоторое время с рамкой по площади, еще не прозондированной нами с помощью магнитометра, указал, где следует прозондировать прибором. Проверив его указания, мы убедились, что и прибор дает всплеск полезного сигнала. Начали копать. За два часа докопались до льда и обнаружили снова только узкую трещину, чуть шире ступни высокогорного ботинка. Все были обескуражены этим переоткрытым “открытием”, а я вдвойне - как физик, который десять лет читал студентам технического ВУЗа курс общей физики, двадцать лет занимался научными исследованиями в академическом институте и даже успел защитить диссертацию на степень кандидата физмат наук! Парадокс! Зачем мы тащили сюда этот довольно громоздкий и достаточно тяжелый “суперсовременный” прибор с аккумулятором для его питания, если две гэ-образных проволочки в руках человека, весом двадцать грамм каждая, дают тот же результат в поиске ?

Новая неудача хотя и охладила снова наш пыл, но зато предоставила нам еще один метод поиска, значительно более быстрый и эффективный, что позволит нам быстрее прощупать всю намеченную площадь.

И, действительно, уже вторая вахтенная группа под руководством Александра Ларионова, который тоже, как и Женя Гук, умел работать с “рамкой” и применял ее в своей аварийно-спасательной службе Крыма (для поиска трубопроводов под землей), закончила зондирование всей площади, на которой по нашим предположениям следовало искать погибших.

Наша же группа на следующий день спустилась в базовый лагерь и включилась в работы по поиску пропавших пяти баранов. Еще в первый день обустройства базового лагеря усилиями В. Яковины, Г. Полевого и В. Овчарова было приобретено у местных пастухов “живое мясо” для экспедиции – семь увесистых баранов. Двоих зарезали и к нашему возвращению почти успели съесть, а пятерых не усмотрели наши пастухи и они куда-то сбежали. Пятидневные поиски с помощью ног не дали результатов. Даже облет на вертолете всего ущелья Пасрут не принес успеха. И тогда живой ум Полевого додумался объявить местным пастухам: “Кто найдет наших баранов, тот получит одного из них!”. Это очень подействовало и через три дня нам пригнали снизу (за 20 км от нашей базы?) наших баранов. А тем временем вторая вахта закончила зондирование намеченной площади и никого не нашла, кроме одних защитных очков да кусочков отдельных тряпочек в лавинных выносах.

Предусмотрительный Полевой еще в Киеве до выезда нашей экспедиции договорился с Фурмановым Юрием Ивановичем, главным инженером КАМАЗа в Набережных Челнах (он же – отец одного из семи погибших туристов), что тот на время нашей экспедиции в горах будет находиться в одном из филиалов СТО КАМАЗа в Душанбе, чтобы в случае необходимости его можно было бы вызвать по рации. И такой случай наступил. Юрий Иванович был доставлен вертолетом в “Ледовый лагерь”, откуда уже третьей вахтенной группой под руководством Анатолия Ивановича Тарасенко (ныне покойного) был сопровожден к месту аварии, в которой погиб его сын В. Фурманов. Поскольку снежно-ледовые обвалы с в. Замок за сутки происходят не раз, то Ю. И. Фурманов за время пребывания в “Ледовом лагере” еще до подъема к месту аварии наблюдал их воочию многократно, а затем и прочувствовал то, что ощущает человек, проскакивая горловину каньона, куда чаще всего летят камни и лед.

Как рассказывал потом нам Тарасенко, а чуть позже, на прощальном ужине подтвердил свое мнение и Юрий Иванович: - Когда мы провели через каньон Юрия Ивановича и показали ему наши раскопки (благо за все дни нашего пребывания на леднике Аджи было ясно и солнечно, без осадков), и он в течение двух часов наслушался стука камней со стен Бодханы и грохота лавин и обвалов со склона Замка, то твердо заявил: “Ребята, я благодарю вас всех от себя и всех родителей погибших ребят за то мужество и риск, которые вы совершаете здесь каждый день поиска , и настойчиво прошу – давайте все спускаться вниз, достаточно рисковать! Находясь с вами здесь, у меня появилась гордость за своего сына, которая уменьшает горесть его утраты, - он хотел быть таким, как вы”.

- Хорошо, Юрий Иванович, - подвел итог Тарасенко, - Вы сейчас начинайте спуск в сопровождении двоих ребят, а мы еще останемся здесь до конца этого рабочего дня – навесим веревки на склон, по которому слетела палатка с трупом Сережи Бондарева прошлой осенью. А завтра придем еще раз сюда, чтобы быстренько подняться под ледовую стенку, где была найдена прошлой осенью веревочная петля группой Володи Жигало. Мы должны еще осмотреть то место. Может быть что-нибудь найдем. После этого начнем эвакуацию “Ледового лагеря” .

На следующий день Тарасенко поднялся с тремя человеками под ледовую стенку. Они нашли каску одного из семи погибших. Больше ничего не смогли обнаружить, но ощутили на себе холодное дыхание воздушной волны от ледового обвала со скальной, обнаженной ото льда, стенки в метрах пятидесяти от себя. Ледовая глыба, разбившись при полете в пропасть, породила эту волну и облако ледовой пыли.

После этого через сутки дважды прилетал вертолет к “Ледовому лагерю”, чтобы эвакуировать его вместе с группой Тарасенко.

Юрий Иванович Фурманов спустился в сопровождении двух человек сутками ранее, чтобы почтить память своего сына и его друзей у мемориальной доски, закрепленной нами ранее на стенке могучего камня в арчевой роще на берегу Алаудинского озера.

Работа экспедиции в “Ледовом лагере” была закончена. Память о нем осталась в виде деревянных настилов под пять палаток, которыми пользовались еще много лет восходители на Бодхану и Замок. Еще через три дня в базовый лагерь прибыли два ЗИЛа, и мы двинулись на них в Душанбе. Место лагеря покинули до появления солнечных лучей в нем и рассчитывали до наступления темноты прибыть в Душанбе, но …

В эту ночь нам предстояло совершить еще один “подвиг Геракла”.

За тридцать один день пребывания в ущелье Пасрут на нас не упала ни одна капля дождя, что характерно для Фанских гор. Но, как только мы выехали из него на автотрассу Самарканд-Душанбе, нас накрыл проливной одночасовой ливень. Мы даже вынуждены были прекратить на это время свое движение и спрятаться в укрытие, чтобы не наполнились водой кузовы наших грузовиков.

Ливень прошел – выглянуло снова солнышко и мы двинулись дальше, не придав ему особого значения. Но он показал нам свой коварный нрав за 50 километров до Душанбе, где мы уперлись в автомобильную “пробку”. Ущелье Варзоб в этом месте на протяжении пяти километров стиснуто с обеих сторон очень крутыми склонами с обилием таких же кулуаров, спускающихся к реке и автотрассе, повторяющей все изгибы реки. Эти кулуары во время дождя стали, своего рода, водосточными трубами, по которым вода уносила с собою почву, камни и все, что плохо лежало, образовывая грязекаменные потоки – сели. Пять таких селей сошло на автотрассу на протяжении трех километров и преградило путь автотранспорту. “Пробка” с каждым часом увеличивала свою протяженность. Наши ЗИЛы оказались рядом с большим туристским “Икарусом”. Рядом с ним слышалась немецкая речь. Возбужденные голоса немцев из ФРГ говорили, что они чем-то очень встревожены. Вскоре Полевой и Овчаров выяснили у их гидов, чем. Оказалось, что завтра в полдень они должны улететь из Душанбе. Интурист приобрел им билеты и на прощанье решил свозить своих клиентов на пикник в горы, чтобы на лоне природы угостить национальным блюдом – таджикским пловом и др. И вот неожиданно под вечер, когда до города оставалось всего лишь 50 км, они влипли в эту “пробку”. Гиды уже в панике, а немцы близки к ней. Ситуация еще усугубляется тем, что у них нет никакой связи с городом, чтобы сообщить о случившемся. Нет ее и ни у кого из “пробочников” (мобилок в то время в помине не было). Только наша экспедиция могла установить связь с городом через радиостанции у нас и на турбазе “Варзоб”. Через час как раз наступало время вечерней связи с нашей базой в городе. Таджикские гиды упали в ноги к нашему начальству: “Помогите!”.

Полевой царственным жестом успокоил их. В положенное время была установлена радиосвязь с нашей радиостанцией на турбазе “Варзоб” и сообщено руководству Интуриста о непредвиденном ЧП. Далее радиосвязь поддерживалась ежечасно до полуночи и утром с 5 часов. Через два часа уже руководство Интуриста “кланялось” в ноги Полевому с просьбой сделать все возможное, чтобы как-то немцев с их гидами без “Икаруса” переправить на другую сторону. Наше начальство приняло решение начать непредвиденные “спасработы”.

К счастью в “пробке” с нашей стороны оказался четерехосный с восемью парами колес военный грузовик “Урал”, который смог перевести через три селевых потока пятнадцать наших спасателей и тридцать немцев, а через два последних потока пришлось налаживать переправы, кое-где переносить на себе пожилых людей, организуя страховку, а последний поток – с налаживанием воздушной переправы при свете автомобильных фар и электрических фонариков. Но к полночи все немцы и их гиды были уже на другой стороне. Сами же мы добрались до турбазы “Варзоб” только через двое суток, когда была брошена необходимая техника на ликвидацию завалов и стало возможным проехать скопившемуся транспорту.

Когда, наконец, мы прибыли в Душанбе, то Интурист поместил нас в самую роскошную гостиницу города – “Интурист”, бесплатно и неограниченно по времени. Но мы пробыли в ней всего трое суток. Все спешили домой.

В Киеве чуть позже Республиканский Совет по туризму и экскурсиям вручил всем нам Почетные грамоты и ценные подарки, а родительский Совет погибшей группы – памятные медали “Участникам поиска погибшей группы В. Ващенко”.

Так закончилась поисковая экспедиция 1982 г.

Однако, событие, описанию которого посвящен этот очерк, не закончилось, а имело свое продолжение в последующие годы…

Лето 1984 года в горах Памира выдалось очень сухим и жарким. В конце августа этого года Григорий Полевой вернулся с Кавказа, где он как судья чемпионата Союза принимал участие в судействе, и приступил к своей основной работе гостренера по альпинизму Спорткомитета Украины. Приходя на работу к девяти часам утра, он включал радио и прослушивал утренний выпуск последних московских известий. Именно в это первое после возвращения утро, он услышал, что в горах Памиро-Алая в результате очень жарких и сухих дней произошло очень сильное таяние снега и льда на высотах от трех до четырех тысяч метров над уровнем моря. Долго не раздумывая он позвонил в Республиканский Совет по туризму и экскурсиям и попросил связаться с КСС Таджикистана в Душанбе и предложить выслать небольшую поисковую группу к перевалу Аджи, где производила поиск в 1982 году наша экспедиция.

Через некоторое время такая группа туда была послана, но … не дойдя еще до языка ледника Аджи, где стоял наш “Ледовый лагерь”, она встретила группу туристов, спустившихся с перевала Аджи, прохождение которого входило в их маршрут. Эта группа сообщила, что в горловине каньона при спуске с перевала она обнаружила вытаявшую палатку с пятью трупами. У одного из пяти был найден во внутреннем кармане одежды хорошо сохранившийся студенческий билет Запорожского индустриального института. Палатка с трупами была спущена от горловины к языку ледника и там заложена деревянными щитами и камнями.

Это оказалась группа В. Ващенко, которую мы искали чуть выше и над которой проходили (а, точнее, быстро проскакивали, чтобы не попасть под очередной ледовый обвал) много раз.

Следовательно, эту палатку, как и ту, что нашла группа В. Жигало еще в 1981 году, снесло ночью воздушной волной от ледового обвала. Но поскольку масса людей в этой палатке была больше, по крайней мере, в пять раз больше, чем первая, то потенциальная энергия ее была во столько же раз больше и проскользила она по снежному склону дальше, до самой горловины (метров на триста-четыреста), где мы ее и не предполагали искать из-за чрезмерной опасности от снежно-ледовых обвалов.

Но где же шестой член этот палатки? Вероятно, сорвалось в трещину двое, а вытащить им удалось только одного, второй где-то под толщей льда дрейфует постепенно вниз. Не исключено, что через несколько десятков или сотен лет он окажется (в зависимости от скорости движения ледника) у языка ледника и там его когда-то обнаружат. Такой случай наблюдался в Альпах , когда у языка ледника вытаял путешественник, который погиб где-то наверху ледника около трехсот лет тому назад.

В поисках погибшей группы В. Ващенко я убедился в том, что “очевидное и невероятное” в горах всегда рядом.

“Ледовый лагерь” на леднике Аджи под в. Бодхана и Замок в вечерние сумерки. 1982 г. Фанские горы – поисковая экспедиция. Фото автора.

Попередня сторінка
До змісту
Наступна сторінка