на главную страницу << >> English main page

Роберт Сервис
(Robert William Service, 1874 - 1958)

Роберт Уильям Сервис родился в Престоне, Ланкашир (Англия) в шотландской семье. Детство он провел в Шотландии, учился в Университете в Глазго. Судьба влекла его по всему миру, был он поваром, клерком, корреспондентом, бродягой.. Эмигрировал в Канаду в 1894, работал в Канадском Банке Торговли в течение восьми лет в Уайтхорс, Юкон. Именно в это время он издал свою первую книгу поэм которая сделает его знаменитым - "Песни Сурдоу". Во время Балканских Войн 1912-13 г.г. был корреспондентом "Звезды Торонто". Во время Мировой войны 1914 г. во Франции служил корреспондентом и водителем санитарной машины. После войны поселился во Франции и женился на француженке. Во время второй мировой войны он возвратился Канаду,  жил в Голливуде и Ванкувере. Написал две автобиографические книги, "Пахарь Луны" (1945) и  "Небесный Арфист" (1948) и 6 романов, включая "След 98-ми" (1912) о Золотой Лихорадке и более 45 поэтических книг (это более 1000 стихотворений). Некоторые из его романов и его поэма " McGrew " легли в основу киносценариев. Появился на киноэкране вместе Марлен Дитрих  в 1942 фильме "Добытчики". После Второй Мировой Войны возвратился Францию, где вместе с женой и дочерью прожил остаток  жизни в Бретани и на Французском побережье Риверы.

Перед сном.

Fi-Fi, in Bed
Up into the sky I stare

Ночью я гляжу на небо -
Вижу - с неба смотрит Бог.
Он на троне и в короне,
Величав и одинок.

Я весь день в бегах и играх,
Только вечером в кровать.
Он на троне и в короне -
Ни привстать, ни поиграть.

И в глазах его печальных
Столько света и добра...
Бедный Боже, как мне жалко
Одинокого тебя.
     Перевел Яков Фельдман

Gods in the Gutter
I dreamed I saw...

Три маленьких бога сидели в кафе
За пивом и коньяком.
Один был тщедушен, другой был толст,
А третий изъеден грехом.

Один говорил о редких духах,
Камнях драгоценных и тайных грехах,
О куртизанках и красоте,
О пользе изящных манер.
Кто сей сибарит? я спросил у людей.
И они сказали: "Бодлер".

Другой - в гобеленах, вообрази -
Горой парадоксы свои громоздил
Летучие, словно радуга
И твердые как базальт.
Кто сей мифотворец, король языка?
И мне сказали: "Уальд".

А третий в стакан неподвижно глядел
Глазами, полными слез.
И горек был его взгляд.
И вспухшим был его мозг.
И сам он был прах и тлен.
Кто этот несчастный? я произнес.
И мне сказали: "Верлен".

У них на губах не обсохло вино.
И были согласны все:
Да, Дьявола верные слуги, но
Боги во всей красе.
Они - бессмертной славы сыны,
Успевшие низко пасть.
Они знавали кромешный стыд,
Им крылья спалила страсть.

Они представлялись мне - босиком,
Свободные от долгов.
И каждый тащил свой особенный крест
По склонам своих Голгоф.
     Перевел Яков Фельдман

My friends
The man above was murderer…

Один был убийца, другой был вор.
Я лежал между ними как ржавый болт
Одинокая злая боль

Пальцы на ногах были серо-зеленые,
Кожа на ощупь была как глина,
А на деснах вся почернела.

И было ясно, что я умру
И я часто спрашивал себя – почему
Они не бросили меня умирать одного –
Почему, зачем, для чего?

А они варили еловый чай
И я пил как ребенок и не замечал
И убийца промывал мои ссадины,
А вор отдавал мне свой хлеб

Но сколько в них было зла!
И я слышал сквозь бред и боль
Как они вспоминали свои дела –
Проливали чужую кровь

И я помню этот горький рассвет
И мешок из звериных шкур
И меня потащили в этом мешке
Туда, где люди живут.

И я умолял их дать мне покой
А снег был бел и тяжел
И я проклинал их как только мог
А снег все шел и шел

Я очнулся на полицейской станции.
Мои друзья – убийца и вор – были в наручниках.
Хорошо бы нам встреться на Страшном суде.
Дадут ли мне там выступить в их защиту?
     Перевел Яков Фельдман

Just Think!
Just think! Some night

Звездного света каменный блик,
Блещущий сладкий яд.
Чье это имя? Чей это лик?
Чья это жизнь? Твоя?

Ночь разливает вокруг угар
Космос как будто пуст.
Вся твоя жизнь – как один удар,
Времени слабый пульс.

Капельку прибыли, чуточку боли,
Смех в середине дня,
Стыд или слава – звездный, слабый
Блеск на серых камнях.
     Перевел Яков Фельдман

Моя Мадонна

My Madonna
I haled me a women from the street

Я позвал проститутку с улицы
Бесстыдна, но как хороша!
И я срисовал ее полупортрет
В четыре карандаша.

И я стер с нее похоть и стер разврат,
И дал ей дитя на грудь.
Я так хотел все плохое в ней
К хорошему повернуть.

И она ушла, и пришел знаток
Постоял, покрутил ус.
И я услышал, как он сказал:
«Мария и Иисус»

И я приделал ей сверху нимб
И продал в ближайший храм.
И свет горит на ее челе
Таинственный по утрам.
     Перевел Яков Фельдман

I have no doubt at all

Я знаю, Дьявол ухмыляется
Морям чернил, пролитых мною.
Прости, Господь, мне грешное писательство.
Других грехов я за собой не помню.
     Перевел Яков Фельдман

ЕЕ ПИСЬМО

Her letter
I’m taking pen in hand this night


Рука не гнется и дрожит. Перо – такая тяжесть.
И даже в толстые очки мне видится с трудом.
Вот я взялась к тебе писать – ведь ты меня не знаешь.
Как много лет прошло с тех пор, как ты покинул дом.

Ты думаешь, что я шучу и двигаюсь проворно.
А я горбата и седа, и время мне во вред.
А я все жду тебя и жду – бессмысленно, упорно.
Ведь мы не виделись с тобой так много – много лет.

Я проклинаю этот день, как ты уехал морем.
Как будто сердце у меня забрали из груди.
Ты говорил, что года два, что это очень скоро.
Как много лет прошло с тех пор, как мало впереди.

Я знаю, это тяжело – семья, работа, дети,
Мне говорили – ты болел и пишешь за гроши.
Но я – я жду тебя одна! Скажи, что ты придешь!
И даже если никогда – пожалуйста, скажи!

Ты постараешься, скажи, скажи, что обещаешь,
Скажи, что в следущем году приедешь непременно.
Надежда – это для меня как бы варенье к чаю.
И очень–очень кисло жить без этого варенья.

Моя надежда о тебе, тебе – мои молитвы.
Мою надежду на тебя так страшно потерять!
Ну что ж, по правде говоря, я на краю могилы.
И прежде чем туда сойти, хочу тебя обнять.
     Перевел Яков Фельдман

ДОМ И ЛЮБОВЬ

Home and Love
Just home and love!

Любовь и дом – не знаю слаще слов.
Пусть ангелы свои слагают гимны -
Нет слаще слов. И даже херувимы
Не скажут слаще, чем Дом и Любовь.

Любовь без дома – горький виноград.
Дом без любви – холодная пустыня.
Глядит вовне глазницами пустыми
Ни смеха в нем, ни слова невпопад.

Но если ты прописан и любим –
То что еще для счастия двоим?
     Перевел Яков Фельдман

ЧЕЛОВЕК ДЛЯ ДРУГОЙ ПОРЫ

The Men, that Don’t Fit In
There's a race of men that don't fit in

Есть порода людей, которым никак
Не сидится в своем дому.
И они уходят туда-куда
И часто по одному.
Они разбивают сердца родных
И в море идут на дно.
В их жилах бурлит цыганская кровь
И покоя им не дано.

Если б они пошли по прямой,
Покой бы им и почет.
Но они устают от прямых путей –
Им нужно что-то еще.
«Если б я мог найти колею,
Я бы верен был колее…»
Но каждый новый их шаг по земле
Это новый клубок проблем.

И уже забыто как он бежал,
Как рвал не жалея сил.
Выигрывает не тот, кто устал,
А тот, кто не мельтешил.
И юность его утекла в песок,
И сила его ушла.
И пристальный взгляд понимает, что
Надежда его мертва.

Да, он проиграл, упустил свой шанс,
Он не заслужил наград.
Жизнь подшутила над ним, и он
Вашему смеху рад.
Он – неудачник. Таких – легион.
Он выброшен из игры.
Он – камень с горы. У него в крови,
Что он для другой поры.
    Перевел Яков Фельдман

© 2001 Elena and Yakov Feldman