- Господа, не желаете ли кофе?
Словно пчелиный рой летал по залу. Ото всех сторон доносились обрывки фраз:
- …Ах, вы представить себе не можете…
- …Затем на Кипр. Говорят, там довольно жарко в это время…
- …Нет, он не кажется мне довольно быстрым…
- …Бизнес есть бизнес, дружок, - сказал я ему…
- Господа, не желаете ли кофе?
Эх вы, великосветские беседы. Ваша "важность" и напыщенность даже на долю не сравнится с важностью и смыслом простого, но вовремя сказанного слова. "Втискиваясь" в собственные рамки и законы, вы сковываете речь и мысли говорящего, мастерски скрывая между тем как недюжинный ум, так и непроходимую тупость. Вы упразднили слово "сострадание", заменив его на "благотворительность"; затем, прикрывшись новым словом, как щитом, вы создали новое словосочетание "отмывание денег". Вы привыкли мыслить масштабно. И когда кто-то говорит о смерти, как "30 человек на 1000 душ населения", вы восклицаете "Ну и что?" Это кажется вам мало. Но вы забываете о том, что когда в эти "тридцать" входит хоть кто-то из вашей семьи, то это сразу становится много. Кто же вас придумал, великосветские беседы, затмевающие взор и застилающие толстой пеленой ум и добрые чувства?..
- Господа, попробуйте же кофе. Я настаиваю…
Павел Семенович с готовностью взял предлагаемую чашку, и теперь он пил из нее и восклицал: "Великолепный кофе!", -улыбаясь при этом хозяйке и иногда позволяя себе довольно многозначительные жесты.
- Павел Семенович, как вам не стыдно? - хохотала та. Павел Семенович посмеивался вместе с ней мелким противным смешком, продолжая кивать головой.
- …Бизнес есть бизнес, дружок…
- Павел Семенович, развеселите меня, - томным голосом сказала хозяйка и, усевшись рядом, обняла его.
- Сейчас-сейчас, моя дорогая… - Павел Семенович поднялся со стула, - Вы же знаете, любой ваш каприз…
- …Чудесный кофе, вы не находите?..
- Бегу-бегу, моя дорогая!
Хозяйка развалилась на стуле, изобразив на лице притворно-страстное томление.
- …Я думаю, что в Грецию лучше всего…
- Голубушка моя, я вернулся! - Павел Семенович вбежал в комнату, быстро семеня коротенькими ножками. За ним вошел грязный старик с гармонью в руках.
- Душенька, думая лишь о вашем увеселении…
- …О, да у нас гости…
- Играй! - повелел Павел Семенович. Старик тихо заиграл.
- Танцуй и пой!
- Помилуйте, возраст…
- Ну же!
Едва переставляя ноги, старик принялся дергаться в разные стороны, выкрикивая при этом хриплым голосом что-то вроде:
- Этот день победы
Порохом пропах…
- Прелестно! - воскликнула хозяйка.
- Все, дедушка, - Павел Семенович швырнул деньги на пол.
- …Да вы благодетель, Павел Семенович…
Старик собрал монеты и незаметно вышел, с трудом сдерживая слезы.
- Ах, Павел Семенович…
- Бегу-бегу, моя рыбка…
Долго еще в ресторане слышался тихий зуд великосветской речи. Лишь под самое утро гости разошлись по домам и, вспоминая сладостный вечер, постепенно уснули…
Свежий прохладный воздух расшевелил сонные листья и те радостно затрепетали, вытягиваясь навстречу солнцу. Наступало утро.
Невероятное чувство разбудило Павла Семеновича ни свет ни заря. Как будто-бы ощущение весны, но было в нем также что-то непонятное. Он попробовал пошевелиться, но тело, не слушая его, продолжало лежать на кровати, как ни в чем ни бывало.
- Умер, - подумал Павел Семенович и почему-то с облегчением вздохнул.
Поднявшись с кровати, он подошел к зеркалу. Не увидев в нем привычного круглого лица с зализанными назад волосами, он оглянулся. Тело все еще лежало на кровати.
- Неужели и вправду умер?
Но даже столь легкий испуг не смог пробраться сквозь то самое щемящее сердце чувство то ли любви, то ли счастья.
- Павел Семенович! - тихий детский голосок раздался как-бы ниоткуда, то ли отовсюду… - Павел Семенович!
К нему подошел маленький и почему-то знакомый мальчик.
- Здравствуйте, Павел Семенович.
- Ты кто? - удивленно спросил тот.
- Я ваше детство, Павел Семенович.
- Ну и? - удивления почему-то небыло. Наоборот, откуда-то взялось легкое раздражение.
- Я пришел поговорить с вами… Ну, перед тем, как… - мальчик запнулся.
- Я умру? - спромил Павел Семенович.
- Нет, вы вернетесь, - мальчик резко мотнул головой, - хотя… не знаю, что для вас было бы лучше…
- И когда же я вернусь?
- Как только мы закончим.
- Так говори же быстрее, не тяни!
Губы мальчика задрожали. Было видно, что он едва сдерживает слезы.
- Неужели они были правы, и он не захочет меня слушать? - прошептал малыш про себя.
- А что ты можешь мне сказать? - тут Павла Семеновича как бы прорвало, - Что ты скажешь мне, ты, отнявший у меня лучшие годы…
- Я не виноват… - прошептал мальчик.
- А кто виноват? Мой полоумный отец, вечно пытающийся наставить меня на путь истинный? Или моя измученая мать, которая даже умерла в одиночестве? Ты не дал мне того, что я имею сейчас. Так что же ты теперь хочешь? Иди от меня!
- Хорошо, - и тут мальчик зарыдал…
- Просто… запомните, - говорил он сквозь слезы, - просто помните… Вспомните то хорошее, что в вас было… Вспомните, хотя-бы… Ну спасенного котенка… или…
- Иди! - закричал Павел Семенович. И в тот-же миг он очнулся в своем теле. На столе зазвенел будильник.
- Семь часов, - простонал Павел Семенович и почему-то засмеялся, - Всего только семь часов… Значит, приснилось.
Он медленно поднялся с кровати, прислушиваясь, как загрохотало сердце в груди, и направился к зеркалу.
- Приснилось, - шептал он про себя и вдруг вскрикнул, увидев свои поседевшие волосы…
- Господа, не желаете ли кофе?…
- …Вы так похорошели в этом платье, милочка…
- …Зимой мы планируем немного приодеться…
- …Кстати, слышали новость? Павел Семенович умер…
- …Неужели? Какое горе. Кстати, милочка, где вы брали это прелестное пальто?..
На старом кладбище около свежевырытой могилы стоял грязный дед с гармонью и кладбищенский сторож.
- Кого хоронят-то? - спросил дед, слегка вздрагивая от утренней прохлады.
- Бизнесмена, или как они там сейчас называются, - ответил сторож и, затянувшись сигаретой, добавил, - Молодой еще.
Дед взглянул на лицо покойного и на четырех рабочих, которые готовились заколачивать гроб.
- А где друзья-родственники?
- Да нет у него никого, - сторож сплюнул и затянулся снова.
- Жаль, - дед снял старый картуз, - Хорош человек был.
Сторож опустил голову и неуверенно потоптался на месте:
- Ну что ж, пойдем, что ли?
- Пойдем.
И они вдвоем развернулись и ушли, проводив в последний путь Павла Семеновича…