>> English main page на главную страницу <<
>> English main page
Оскар Уальд
(Oscar Fingal O’Flahertie Wills Wilde, 1854 - 1900)
Родился в Дублине, в семье видного ирландского хирурга, и популярной поэтессы. Учился в Дублинском университете и в Оксфорде. Первые издания - поэма Ravenna (1878) и сборник Poems 1881. Бывал в Италии и Греции. В 1882 году выступал с лекциями в США. Вместе с Суинбурном выступил как теоретик "чистого искусства". Написал рассказы, 30 сонетов, сказки ("Звездный мальчик" и др.), пьесы ("Как важно быть серьёзным", "Идеальный муж" и др.), роман "Портрет Дориана Грея" Пьесы "Саломея" (на фр. языке, известна как опера Р. Штрауса) была исполнена в Париже только в 1896, в Англии опубликована 1894 в переводе Лорда Альфреда Дугласа с иллюстрациями. О.Бердслея. В 1894г. по обвинению маркиза Куинсберри, отца Альфреда, был заключен в тюрьму за "homosexual offenses". Был объявлен банкротом. В 1896г был освобожден и уехал во Францию. Написал "Балладу Редингтонской тюрьмы". Умер и похоронен в Париже.
|
|
Могила Шелли
The Grave of Shelley
Чьи-то дворцы-пирамиды
Охраняет тяжелый Сфинкс.
Чьи-то белые плиты
Стеной окружил кипарис.
Чьи-то поляны мака
Поровну стерегут
Лесная сова-дикарка
И ящерка-изумруд.
В синей пещере тени
И эхом ревет прибой.
Блики и отражения
Прячутся в глубине.
Сладко лежать в могиле,
В земле, где вечный покой
Но слаще лежать в пещере
Где прибой и покоя нет.
СИМФОНИЯ В ЖЁЛТОМ
Жёлтая Темза уносит взасос
Баржами жёлтое сено.
Самка-омнибус на пепельный мост
Бабочкой жёлтой присела.
Дым парохода, как розовый шарф,
Верфь застилающий, шёлковый.
Вязы, корявые руки разжав,
Листья летящие, жёлтые.
Город нефритовый, дымный аккорд,
Мутный, как давняя память.
Мелкой букашкой спешит пешеход
В жёлтое марево кануть.
Перевел Яков Фельдман
Impression du Matin
The Thames nocturne of blue and gold
Ночь. Золото. Темза. Ноктюрн
Сменился гармонией в сером
И баржа с оранжевым сеном
Скользнула. Озноб. Колотун.
Лимонный туман по мостам
Сползал и по улицам плавал,
Глотая. Святейший сам-Павел
Из-за пузырём вырастал.
Внезапно - взбесившийся визг
Телег. Копошащийся улей
Проснулся. Над кровлями пулей
Две певчие птицы взвились.
Под лампами женщина - плод
Тумана и ночи, на убыль
Идущей. Из пламени - губы,
А сердце - замызганный лёд.
Перевел Яков Фельдман
В ВЕРОНЕ
Ах, покаты ступени во дворце короля,
Ах, не скоры изгнанника ноги.
Что осталось от гончих - тем кормят цыплят,
Да и мне остаётся немного.
Я бы мог умереть на дорогах войны,
Быть повешен на рынке в Толедо...
Это лучше, чем жить с ощущеньем вины
За кусок подаянного хлеба.
Проклянуть бы Всевышнего и умереть -
Он о людях обычных не помнит...
Но какое мне дело до людей и богов,
Если звёздами сумрак наполнен!
Перевел Яков Фельдман
O well for him who lives
at ease
О, хорошо тому, кто жил
Среди своих угодий,
За зайцем из последних сил
Гоняясь на природе,
Тому, чей чистый капитал
Всё так же свеж и молод,
Кто из учёных книг узнал
Про труд, болезнь и голод.
Зачем испытывать судьбу?
Зачем про это знать?
Седой отец лежит в гробу,
Над ним рыдает мать.
Она недолго прожила,
Прибрал её господь.
Тебе в наследство от родных
Остался ржавый гвоздь.
И хорошо тому, кто гвоздь
Сменял на ломоть хлеба.
Тому, кто беден, как Господь,
Легко попасть на небо.
Перевел Яков Фельдман
Sonnet on the Massacre of the Christians in Bulgaria
НА РЕЗНЮ ХРИСТИАН В БОЛГАРИИ
Воскрес ли ты взаправду, Иисус?
Или твой прах лежит доныне
В соседнем склепе? След, боюсь,
Ведёт к Марии Магдалине.
Она тебя любила как могла,
А ты её - как всех живущих.
Так вот откуда выдумка пошла
Про дух воскресший всемогущий!
Болгария - на теле Бытия
Незаживающая рана.
Священники, хвалившие Тебя,
Лежат, как мёртвые бараны.
Ты не поможешь им. Никто
Спасти несчастных не сумеет.
И вижу я, как в небе над крестом
Встаёт турецкий полумесяц.
Перевел Яков Фельдман
К МИЛТОНУ
MILTON! I think thy spirit hath passed away
Ах, Милтон, видно дух твой отлетел
От этих скал и крепкозубых башен.
Спектакль окончен. Задник разукрашен
Осыпался, иссяк, осиротел.
Хитросплетенье движущихся тел
Ещё хранит первоначальный пафос,
Но грязная напыщенная пакость
Уже взяла в наследственный удел
Мой маленький, мой остров, мой народ,
Гроза морей, затравлен, обескровлен.
Ужели здесь когда-то правил Кромвель
И верилось, что слава не умрёт?
Перевел Яков Фельдман
НА РАСПРОДАЖУ ПИСЕМ КИТСА
On the Recent Sale by Auction of Keat's Love-Letters
These are the letters which Endymion wrote
Он писал ей в разлуке. Дрожала рука.
Он любил её страстно, бессонно, безумно...
А вчера его письма ушли с молотка
И осели на дно в сундуке толстосума.
Разве мог он предвидеть - провидец, пророк,
С высоты проникающий в тайны материй,
Что опишется крюк, и исполнится срок,
И покроет истерикой дюны мистерий.
Это было уже: после трудного дня,
На вечерней Голгофе, при свете зарницы,
Трое римских солдат, всё браня и кляня,
Разыграли "на счастье" Его плащаницу.
Перевел Яков Фельдман
TO stab my youth with desperate knives, to wear
Ножам подставить юность, записать
Себя в лакеи, из своих сокровищ
Кормить толпу гуляющих чудовищ,
Запутаться в волнистых волосах
Случайных женщин... Кучка дураков!
Морская пена, пух чертополоха...
На что вы мне? Мне и без вас не плохо.
Я не Иисус - я не люблю врагов.
Я не вернусь в пещеры роковые
Борьбы страстей и сладостных утех,
Где белая душа моя впервые
Поцеловала в губы чёрный грех...
Перевел Яков Фельдман
Новая Жизнь (Данте)
Vita Nuova
Море блевало пеной. Ветер дудел в трубу.
Красными языками вспыхивал горизонт.
Чайки летели к берегу. Я, закусив губу,
Молча стоял, упершись ногами в мокрый песок.
Все, что я в поле сеял, в море ушло, на дно.
Драные сети вытащил - конечно, они пусты.
Жизнь пролетела чайкой и большего не дано.
Каким же все это маленьким кажется с высоты.
Это лежало прошлое прямо передо мной.
Черное от отчаянья, бьющееся в ночи.
И вдруг я увидел ясно, как из волны одной
Вышли как белые щупальца, серебряные лучи!
|
|
© 2001 Elena and Yakov Feldman