|
| Кузнецкий Алатау
|
Маршрут:ст. Лужба - р. Томь - р. Алгуй - пер. Куприяновский (н/к) - р. Казыр - руч. Высокогорный - пер. Караташ (н/к) - р. - пер. Караташ (н/к) - руч. Высокогорный - р.Казыр - пер. Куприяновский (н/к) - р. Алгуй - р. Томь - ст. Лужба |
День первый День второй День третий День четвертый День пятый День шестой День седьмой День восьмой День девятый |
 Фото |
Начало.
Прошло всего 4 года после последнего лыжного похода, а нас снова неудержимо потянуло в снежные горы. Потянуло то потянуло, а вот как осуществить свою мечту, если железяки наших идей крепко держит один постоянный магнит, название которому - работа. Будущие участники крутились изо всех сил, но больше двух недель накрутить не смогли. Отсюда родился вполне логичный вывод - далеко не поедем. Можно было прогуляться по Омской области, но в этом случае мы не побывали бы в горах. Междуреченск - вот где можно отдохнуть! Если вылезти из поезда, следующего из Новокузнецка в Абакан, в районе поселка Амзас, то слева можно увидеть горы, вершины которых не покрыты толстой корочкой леса. Место вполне удовлетворяло всех собравшихся, к коим относились:
Поход изначально был задуман как смешанный, но в результате действия вышеупомянутого магнита никто из теток не смог к нам присоединиться. Совсем не огорчившись, а даже немного обрадовавшись создавшейся ситуации, мы выкинули из списка снаряжения печку и закинули вместо нее немного водки. На этом радостном моменте сборы закончились, и все участники полезли в поезд.
Добраться из Омска до Амзаса просто: сначала поезд до Новокузнецка, потом поезд до Междуреченска, потом электричка до Лужбы, ну а потом двадцать минут пешком. В Междуреченске нас ждала первая и последняя неожиданность - железнодорожный вокзал, который несколько раз до этого принимал нас в свое лоно, оказался закрытым на ремонт. Но это все ерунда - рядом с ним стоял замечательный вагон, где можно было скоротать ночь до электрички. И не беда, что на улице февраль, а вагон не отапливается - мы туристы, мы привычные, а вот остальные...
В электричку мы полезли немного замерзшие, поэтому войдя в вагон, ощутили неземное блаженство от наполнявшего ее теплого воздуха. Расслабились, уставились в окна. Справа по ходу наблюдали междуреченский горнолыжный курорт во всей его красе. Все бы хорошо, но вскоре самые мерзлявые начали замечать непорядок, так как нагреватели в вагоне давно отключились и вагон стремительно остывал. Примерно через час нагреватели включились, но минут через десять отключились вновь. Кто-то из наших уже подумывал о том, что неплохо бы внутривагонный термометр сделать внешневагонным в целях повышения времени работы нагревательных элементов. Но до претворения в жизнь идея не дожила, так как за окном замелькали знакомые по прошлым поездкам домики станции Лужба.
День первый.
Мы вылезали из электрички с чувством глубокого удовлетворения. Еще бы: утро только начиналось, светило яркое солнце, снег искрился, нас окружали исключительно хорошие люди, или, просто потому что мы были сыты. Другие люди, вылезшие из поезда вместе с нами, засеменили к своим домикам по глубоко пробитым узеньким тропинкам, похожим на окопы, мы же, напротив, повылезали из них на бруствер и стали напяливать лыжи.
Первый шаг на лыжах после многолетнего перерыва подействовал наркотически: глубокая эйфория заставила позабыть обо всех бедах и тревогах, ноги двигались сами собой, а легкий рюкзак, казалось, даже помогал в их движении. Первая горка нас встретила на спуске к местами замерзшей речке Томь. Метров семь всего, но для некоторых из нас она была как первое боевое крещение: падать с первой же горки считается не самой лучшей приметой, вот все и старались. Удачно!
А дальше мы углубились в ущелье реки Амзас. По всей длине пути - хорошо набитая лыжня, люди всякие на лыжах как горох навстречу скачут. А мы идем наверх - степенно и неторопливо. Замечаем, что не только лыжня вдоль реки пробита, а еще и решетчатая полоса от гусениц снегохода петляет в поисках наиболее пологого пути.
Вскоре проходим первый приют. Его не видно, только множество катающихся на лыжах людей да несколько снегоходов говорят о том, что приют недалеко. Но нам туда не надо, нам надо на Алгуй.
По всей дороге установлены указатели, дорожные знаки типа "кирпич", на которых написано, что путь закрыт в связи с лавинной опасностью. Знаки всеми игнорируются, мы - не исключение.
Что касается подъема, то он в меру пологий, но иногда встречаются очень интересные места. Например, вагончик размерами 3 на 4, стоящий впритык к лыжне прямо на ее изгибе, а дальше метров триста достаточно крутого подъема. Когда едешь вверх - вообще ничего замечательного, а вот когда вниз... с нашими лыжами, а идем мы на некантованных "Туристах" шириной в ладонь буйвола, очень запросто можно спрямить лыжню сквозь этот черный вагончик.
Поднимаемся еще немного и видим вдали избу Алгуйского приюта. До нее километр по равнине, который пробегаем за пять минут. Все, мы в избе. Скидываем лыжи, рюкзаки, готовимся к обеду. И тут руковод замечает, что мы выбились из графика. И не как-нибудь, а на пол дня! Садимся кружочком для выяснения причин казуса и вдруг понимаем, что теток-то с нами нет, соответственно идем мы в два раза быстрее. У нас обед в избе, а по плану должен быть ужин. Все в восторге от чисто мужских походов.
В избе хозяинует молодой парень с огромной, но доброй к нам собакой. Он угощает нас, мы угощаем его. Один из первых его вопросов к нам после того, как он узнает, что мы из Омска - как там поживает Егорушка Летов из "Гражданской обороны". Приятно, что Омск становится известен широкому кругу народа не только как закрытый милитаристский город.
В избе узнаем, что на ручье Высокогорном, куда лежит наш дальнейший путь, живет Петрович. У него рация, рация и у парня. Но предусмотренный сеанс связи, который должен был состояться во время нашего обеда, почему-то провалился. Парень посоветовал нам идти траверсом, к Казыру не спускаться. На том и порешили.
После обеда движемся на перевал Куприяновский. Перевал широченный, некоторые говорят, что это не один, а два перевала. Но точно никто не знает, так как перевал покрыт лесом, и ориентироваться на нем можно только по лыжне, ну или по компасу в худшем случае. Набитая лыжня кончается, кончаются и однодневные лыжники. Все! Мы наедине с дикой природой. Подъем на перевал на лыжах местами представляет некоторую сложность. То тут, то там приходится идти "елочкой", местами - "серпантином". В один из таких "серпантинных" участков Стас вдруг обнаруживает, что запросто может идти напрямую, поднимаясь в лоб, срезая серпантин и обгоняя всех остальных. Минут десять, в течение которых длится этот подъем, он с упоением предается мыслям о своем превосходстве в технике, но как только группа выходит на относительно горизонтальную лыжню, начинает понимать, в чем его "преимущество". Дело не в технике подъема по крутым склонам, а в том, что у него на лыжах образовался значительный и несдираемый подлип. Вот здорово! Все катятся, а Стас плетется сзади и устает с каждым шагом все больше и больше.
Но вот мы вроде бы достигли гребня перевала. Сквозь верхушки пихт на севере виден пик Дурак - излюбленное место паломничества разношерстной туристской братии. Мы просто не в праве пройти мимо, поэтому останавливаемся на ночлег там, где стоим, хотя время только 4 часа.
Ставим палатку, варим ужин, едим, развлекаемся веселыми песнями и расползаемся по спальникам.
День второй.
Ранний подъем. Сегодня надо залезть на Дурака и дойти до ручья Высокогорного. Дежурный пытается развести огонь в кубометровой яме, куда провалился наш костер прошлым вечером. Это результат того, что мы снова не взяли костровую сеть. Некоторые без ума от этой снаряги, они растягивают ее между деревьями, накладывают на нее дрова, поджигают и варят на здоровье - костер никуда не проваливается. Но мы почему-то ее ни разу не брали. Мучились, но варили прямо в яме.
Вот и в то утро сидим мы около глубинного костра, отмахиваемся от едкого дыма, а мимо нас проходят два туриста, экипированные так, что у нас слюни потекли раньше времени: кантованные лыжи с отстегиваемым камусом, крепления с возможностью жесткой фиксации пятки и так далее. Ребята бодро полезли на Дурака. Мы собираемся еще минут тридцать, едим, прыгаем под рюкзаки и катимся до первой полянки. Потом рюкзаки сваливаем под пихту и налегке начинаем подъем.
Идется хорошо. Погода - блеск. Вскоре лес кончается, а наст становится вообще непродавливаемым. Лыжи нам больше не нужны, мы втыкаем их задниками в снег и уходим на ногах. Почему-то каждый считает своим долгом первым залезть на вершину с таким романтическим названием. Мы ломимся вверх, лишь изредка переходя с бега на шаг.
И вот она, заветная вершина. Снега на ней нет - одни замшелые позеленевшие камни. Ну разве нормальный человек полезет сюда! И тут мы замечаем, что чуть дальше есть еще одна вершина - повыше нашей. А самые глазастые видят дальше еще одну. А самые-самые глазастые, те, которые очень часто посматривают в бинокль, замечают двух утренних ребят на подходе к этой третьей вершине.
Догнать - дело чести. Мы же не отдыхать сюда приехали, а работать! Вот и вперед. Скачки продолжаются. Ценой невероятных усилий мы оказываемся на третьей вершине раньше, чем ребята начинают подъем на четвертую. Знакомимся, фотографируемся, узнаем, что они делают траверс Кузнецкого, и что им очень понравилась скорость, с которой мы поднимались. Коля говорит свое стандартное: "Ну, так, елки - палки...", мы остаемся на Дураке, а ребята продолжают свой подъем.
Горячие сибирские парни типа Стаса предлагают взять еще одну вершину, но мудрый руковод обращает нас к реальности путем произнесения простой фразы, заключавшейся в том, что раз мы сюда залезли, то неплохо бы это дело отметить. Прячемся от ветра за камни, достаем, что Бог послал, и с чувством выполненного долга все это быстренько уничтожаем. Потом это объявляется сухим перекусом, который приравнивается к обеду, и всем предлагается спуститься до рюкзаков. Пока все думают, согласиться или нет с руководом, Родион - штатный шаман - вымаливает нам хорошую погоду.
Спускаемся тоже бегом, и что нам так не сидится сегодня? Доходим до оставленных лыж, обуваемся, и тут начинается такое: Мы мастера еще те, не все, конечно, но большинство. За исключением Лехи - он реальный лыжный перворазрядник. И вот все это большинство начинает спускаться на неуправляемых лыжах по насту. Слышны крики и смех. На склоне моментально появляется масса глубоких ям от притормаживающих пятой точкой лыжников. И только Леха, легкий, как утренний ветерок, уверенно держится на ногах. Стас едет последним, наблюдает всю малорадостную картину целиком и дополняет целинные участки снега недостающими ямами. Наст кончается, и лыжники врываются в лес. Все стараются ехать по Лехиной лыжне, являющейся единственной безопасной дорогой в этом частоколе леса. Но не у всех участников получается поворачивать одновременно с лыжней - тогда по обе стороны от основной лыжни вырастают тормозные ямы, а с прилегающих деревьев опадают огромные снежные шапки.
И вот спуск закончен, закончен без потерь. Минут тридцать сушимся на солнце, надеваем рюкзаки и пытаемся траверсом выйти на Высокогорный.
Солнце уже в зените, и через час мы понимаем, что подлип, видимо, помешает нам двигаться с вчерашней скоростью. Кроме того, мы почему-то не нашли лыжню Петровича, а как-то неумолимо начинаем спускаться вниз. Вскоре последняя лыжня кончается, и мы оказываемся на распутье. Куда пойти? Обратно по лыжне в надежде отыскать траверс или вниз, к реке, к ночевке? Конечно, вниз! Ну кто полезет вверх, когда уже темнеет, на лыжах - десятисантиметровый подлип, а за плечами пол дня беготни по Дураку?
Спускаемся до самой воды. Сначала руковод, за ним Леха с Колей, а Родион со Стасом вообще едва доползают до лагеря.
День третий.
Утро встретило нас морозом и голодом. От мороза мы долго не могли надеть заледеневшие ботинки, а от голода долго не могли догадаться, что лед в ботинках можно растопить на костре. Костер снова провалился, дров поблизости было мало, да и гореть они совсем не хотели. Поэтому мы съели сырую манную кашу, попили чуть теплого чайку, надели лыжи и побыстрее понеслись с этого места.
В который раз порадовались, что с нами нет теток. Они обязательно устроили бы концерт по поводу недоваренной манки.
Не прошло и получаса, как мы выкатились на Казыр. Руковод с радостью указал на тянущуюся вдоль реки лыжню. Она могла вести только к нужному нам приюту. Значит, тропить нам сегодня больше не придется.
Лыжня грамотная и свежая, на ней мы чувствовали себя помолодевшими лет на десять. Скорость хорошая, погода шепчет, настроение великолепное. Народ начинает стягивать с себя натянутые утром свитера. А вокруг - образец рая. Лиственные деревья покрыты инеем, хвойные - шапками снега. Яркое солнце заставляет всю эту красоту переливаться всеми цветами радуги, ветра нет, и если остановишься, то оказываешься в замороженном во всех смыслах этого слова мире.
Вскоре лыжня несколько испортилась, и вместо того, чтобы идти по руслу Казыра, полезла на прижим. Стас шел первым, он видел прекрасную возможность пройти по низу и не следовать указаниям невесть что возомнившей о себе лыжни. Если пройти по этому снежному мостику, потом - по этому, потом - около камушка, ХЛОП! Стас по пояс в Казыре. Одна рука на камне, другая - на льду, ноги до дна не достают - поза атлета на брусьях. Только атлет - с рюкзаком. Кроме того, очень забавно под водой смотрятся колыхающиеся лыжи.
Николай аккуратно, чтобы не разрушить спасительный ледовый покров, подобрался сзади и помог Стасу освободиться от рюкзака. Облегченный утопленник сразу зашевелился, принялся снимать лыжи и вскоре окончательно вылез из проруби. Группа полезла на прижим, а Стас принялся переодеваться прямо на снегу. Адреналин - стоящая вещь! Его было так много, что за все время нахождения в ледяной воде и последовавшего за этим переодевания Стас холода вообще не почувствовал.
К полудню мы выбрали самую красивую полянку и остановились пообедать. Солнце пекло, поэтому участники и утопленник развесили отсыревшие за ночь и день вещи на ближайших деревьях, отчего полянка только выиграла в привлекательности. Неспешно пообедали, отдохнули минут пять, и решили пообедать еще раз. Сказано - сделано. Поход начал было превращаться в матрас, но руковод всех взбодрил своей непреклонностью дойти сегодня до Высокогорного, и спустя тридцать послеобеденных минут группа снова вышла на лыжню.
Снова доверились лыжне, но через километр поняли, что приключения еще не кончились. Лыжня неожиданно полезла вверх. Не так чтобы очень круто, но с точки зрения здравого смысла абсолютно бессмысленно. Дальше - больше. Метров через триста лыжня повернула в обратную сторону. Группа остановилась, разведчики разбежались в разные стороны. Приятно все-таки бегать на лыжах без рюкзака, да еще и по лыжне! Стало понятно, что это охотничья лыжня. То тут, то там мы встречали нехитрые приспособления для ловли пушистых грызунов. На склоне насчитали штук тридцать ловушек.
В конце концов нам надоело носиться по склону, и группа отправилась тропить в сторону Высокогорного. Через триста метров мы снова увидели лыжню, которая привела нас прямо к избе. В избе, как и ожидалось, сидел Петрович, который и приютил нас на ночлег.
День четвертый.
Ранний подъем, быстрые сборы, путь на перевал Караташ (н/к). Погода замечательная, лыжня хорошая. Что еще надо? Ничего, вот мы и несемся, как угорелые. Вечером Леха поделился секретом "длинного шага", теперь вся группа успешно применяет эту технологию в борьбе с подлипом и усталостью. Но это мало нам помогает, так как когда впереди кто-то из "мастеров", то все остальные упираются не сильно, а вот когда впереди Леха, то тут мы начинаем бежать как мартовские зайцы (на дворе март, все-таки). Даже если перед Лехой целина, и ему приходится тропить по колено в снегу, редкий участник сможет удержаться за ним дольше получаса.Долина Казыра потихоньку сужается, лес становится более диким и редким, вдали вырастает лысая спина водораздела. Если судить по нашей карте, то мы уже давно должны были видеть наш перевал, но этого почему-то не происходит. Перевал правее, и в настоящее время закрыт от нас небольшим пригорком.
Вскоре подъем становится круче, но и время неумолимо приближается к обеду. Руковод принимает мудрое решение - встать на обед в границе леса, пообедать, отдохнуть, поужинать, и только завтра брать перевал. Поиски ровной полянки с дровами длились час и все же увенчались успехом. Дрова, палатка, обед, отдых. Тут вспоминаем, что провожавшие нас тетки вручили нам сюрприз, на котором было написано: "Открыть в самый грустный день". До самого грустного дня оставалось еще очень много лет, поэтому руковод быстренько объявил сегодняшний день самым грустным, и мы с чистой совестью развернули посылку.
В посылке - записка. Жизнерадостный текст ее гласил о том, что тетки очень беспокоились о нашей нравственности, а потому вложили в пакет два здоровенных плаката с фотографиями полуобнаженных девиц и наказали им присматривать за нами. Девицы были тщательно изучены, участники прений наперебой выражали свое мнение по поводу каждой детали фигуры и туалета красоток, спорили, но до мордобоя дело не дошло. После чего расползлись с ковриками по склону в поисках лучей заходящего солнца в надежде хоть часик позагорать.
Закат встречали, стоя у костра с наполненными ужином мисками.
День пятый.
Перевал. Сегодня мы его возьмем. Настроение приподнятое, бодро лезем вверх, пока на лыжах и местами даже по лыжне. С лыжней дело обстоит вообще невероятно. Сразу после избы на Высокогорном охотничья лыжня кончилась, но осталась туристская. Последние туристы были здесь за месяц до нас (со слов Петровича), но весь месяц не было снега, поэтому лыжня сохранилась, но местами была сильно разрушена солнцем. Это внизу. А на верху, в том месте, где мы поднимались на Караташ, лыжня была инверсная. То есть там, где у обычной лыжни были впадины, у нашей были бугры. Причина, видимо, крылась в том, что некогда нормальная лыжня подверглась выветриванию, и спрессованный снег пострадал меньше.
Когда передвижение на лыжах стало неоправданно сложным, их позаталкивали в рюкзаки и двинулись дальше пешком. Подъем на перевал от места снятия лыж продолжался около часа, после чего мы вылезли на широченную седловину. По предварительным оценкам ее ширина около километра.
Пока участники безуспешно искали тур, а поисковые работы на площади в два квадратных километра силами двух человек за короткое время нашего пребывания на перевале и не могли увенчаться успехом, Леха слазил на пригорок справа от седловины - к памятнику.
На перевале мы сфотографировались в обнимку с девицами и пошли в сторону Золотой долины. Вскоре выскочили на небезопасный снежный козырек. Пришлось идти на север метров триста, чтобы спуститься без потерь. Нормальный спуск в зимнее время с такой широкой седловины возможен только на небольшом перешейке шириной метров десять.
Спускаемся и вылетаем прямо на скальные сбросы. По грубым оценкам - метров 100. Справа виден безопасный спуск, слева натеки голубого льда. Фотографируемся на фоне натеков и выбираем место для обеда. Сверху прекрасно видно озеро и два кусочка леса - справа и слева. В обоих кусочках полно дров - в бинокль видны коричневые стволы засохших кедров. Решаем остановиться в правом лесочке, так как он выглядел массивнее левого, и уходим вправо.
Спуск достаточно крутой для жопслея, но снег слишком рыхлый, поэтому разогнаться не получается ни у кого. Как только крутой участок завершается, и маршрут спуска поворачивает с юга на восток, Леха надевает лыжи. Мы повторяем за ним, и, наверное, зря. Спускаться прямо вниз по неизведанному месту слишком опасно, тут крутовато все-таки, а если двигаться серпантином, то можно запросто выскочить на правые и левые скальные сбросы.
Некоторые не выдерживают медленного темпа и постоянных падений и продолжают путь пешком. Вскоре группа оказывается на последнем холме перед озером. Тут все пешеходы снова надевают лыжи для умопомрачительного слалома. Холм имеет строгую геометрическую поверхность утопленного в снег шара, причем это самая поверхность покрыта толстым слоем наста. Внизу холм плавно переходит в озеро.
Первым едет, естественно, Леха. Его путь - прямо вниз. Все следят за быстро удаляющейся точкой, но ставок пока никто не делает. Даже сверху чувствуется бешеная скорость неуправляемых лыж. Вот пройдена половина дистанции, вот три четверти. Скорость уже не растет - достигнут предел. Вот уже перегиб между холмом и озером. Вот уже свободное скольжение по озеру. Успешно? Нет! Когда, казалось бы, самое сложное уже позади, когда скорость начала снижаться, на месте Лехи вырастает клуб снега, и секунд десять мы его не видим. Но вот снег оседает, а Леха поднимается. Живой! Значит, и мы выживем, если будем немного осторожнее.
Следующий уходит Николай. Ставок снова нет, да и какие тут могут быть ставки, если даже Лешка не удержался. Николай едет не прямо, а немного забирает вправо в надежде на то, что при движении траверсом скорость может быть немного меньше максимальной. И падает в тридцати метрах от Лехи.
Потом Родион, он тоже падает. Потом руковод, этот вообще падает.
Последний - Стас. Этот забирает очень сильно вправо в надежде на то же, на что надеялся Николай. Сначала все идет хорошо, но потом скорость возрастает до такого значения, когда он уже не может справиться с управлением. Лыжи сами начинают отклоняться все круче и круче к склону, и вот он уже мчится так же стремительно, как первые четыре участника. До озера доехал нормально, а на озере кроме наста оказались невидимые сверху кучки рыхлого снега. При первом попадании в такую кучку скорость лыж резко меняется, а скорость рюкзака остается прежней. В результате - пятая яма на поверхности озера.
Спуск так всех развеселил, что мы решили дальше вообще не ходить. Кроме того, руковод немного приболел, поэтому поумерил свой пыл и оставил группу на растерзание самой себе. Место, которое мы выбрали для стоянки, располагалось в центре лесного массивчика справа от озера и открывало неземной вид на перевал Караташ. Сразу же было решено, что мы будем здесь стоять еще и завтра. Поэтому к разбитию лагеря мы отнеслись очень ответственно.
Первое, что нас поразило, было то, что сухих кедров в нашем лесу не оказалось. Все, что мы видели сверху, было ни чем иным, как самыми живыми из живых кедрами. Только сторона, которой они были повернуты к перевалу, не содержала веток - ветры, наверное, так постарались. Первым делом участники занялись сбором дров. Когда все прилагерные дрова были собраны, Николай и Родион пошли наверх в надежде чего-нибудь раздобыть в верхней части леса. Там дров оказалось больше, вот только как их спустить в лагерь? Им помогла оригинальная конструкция чудо-саней. Мужики сняли лыжи, поставили их на расстоянии полуметра друг от друга, бросили поперек несколько дровин, все это связали репами и нагрузили получившиеся сани кубометром дров. Что делать дальше? Если сани просто спустить со склона, то они сметут лагерь. Пришлось Родиону с Колей впрягаться в сани, но только сзади. Остальные участники расположились на почтительном расстоянии и возгласами одобрения подбадривали готовившихся к подвигу друзей. Дан старт, повозка вздрогнула и понеслась вниз. Мужики - за ней. Вблизи лагеря началось интенсивное торможение, в результате которого все дрова успешно доехали прямо до костра.
Дальнейшее благоустройство лагеря включало многокубовую яму, вырытую до земли, оборудованную удобными скамейками, местом для дежурного и эскалатором для подъема переевших туристов на поверхность.
День закончился на веселой ноте, связанной с всеобщим лечением руковода.
День шестой.
Не торопимся, высыпаемся. А торопиться и некуда - сегодня дневка. После сытного завтрака вооружаемся фотоаппаратами, надеваем лыжи и едем на озеро с надеждой покататься на вчерашней горнолыжной трассе. Руковода оставляем дома, ему серьезно нездоровится после вчерашнего лечения.
Проходим озеро, подходим к склону. Выбираем примерную точку старта и дружно начинаем подниматься наверх. Примерно метров тридцать высоты, на первый раз достаточно. Все по очереди скатываются, очень успешно, участники довольны, слышны крики радости.
Поднимаемся вторично, добавляем десять метров. Снова спуск, и снова очень удачный. Все, мы герои.
Поднимаемся уже на пятьдесят метров, и тут начинается. Леха спускается нормально, Коля, нормально, Стас - нормально, Родион - не нормально. Примерно в десяти метрах от точки перегиба, где озеро соединяется с холмом, Родион внезапно теряет равновесие, пролетает метров десять и зарывается в снег.
Поднимаемся в облегченном составе. Родион вытряхивает снег из анорака. Вновь спуск, на этот раз не везет Николаю и Стасу. Николай падает уже на озере. Стас повторяет подвиг Родиона. При спуске его лыжи поворачиваются на несколько градусов и начинают идти юзом по крепкому насту. Но только до первого рыхлого участка.
Следующий заход - Николай и Леха. Родион вытряхивает снег из свитера, Стас - из анорака. И тут случается радостное событие - руковода достали наши крики и он собственноручно прикатил посмотреть, что нас так веселит. Ему определили место, дали фотоаппарат и заставили снимать это безобразие.
Следующий заход - Леха, Стас и Николай. Родион вытряхивает снег из трусов. Вадик всех фотографирует, мы уставшие, но довольные, возвращаемся в лагерь. Только Лешка еще на склоне, он пошел на рекорд. Пока основная группа идет к лагерю, он забирается все выше и выше. Аттракцион наблюдаем издалека. Да, он очень высоко залез, раза в три выше, чем самая высокая точка нашего старта. И поехал, и не свалился. Молодец!
В лагере обедаем и предаемся карточным развлечениям и загоранию до самого вечера.
День седьмой.
Прощай, замечательная стоянка! Ранний выход, ведь по плану сегодня надо достичь приюта Высокогорного. Поднимаемся на перевал по пути позавчерашнего спуска. Подъем недолгий - минут тридцать. Мы снова на перевале, снова ищем тур и снова его не находим.
Спуск решили осуществлять не по пути подъема, а то очень уж скучно получалось. Как только спустились до более-менее пологого участка, надели лыжи. И снова начался траверс. Каждый поехал своей дорогой, места встречи не назначали, но мимо Казыра не промажешь, где-нибудь все равно встретились бы.
Группа сразу же растянулась по вертикали. Те, кто ехал положе, оказались далеко вверху относительно тех, кто ехал покруче. Но вскоре жесткий наст закончился, и мы начали въезжать в лес. И в лесу каждый ехал своей дорогой. Группа спускалась в жутком хаосе, который могут устроить только сытые и довольные мужики, если их никто и ничто не торопит. Крики и ямы слышались и виделись с разных сторон. Один и тот же участник мог быть далеко слева, а уже через минуту - далеко справа. Леха был как всегда легок и быстро ушуршал вниз, но это даже хорошо, так как он подарил свою лыжню остальным. Оставалось только катиться по ней и пытаться вписаться в те повороты, которые она вытворяла.
Это был самый обильный на падения день. Все были довольны, даже счастливы по-своему. На Казыре, как и предполагалось, встретились и побежали к Высокогорному.
Подступы к приюту встретили нас мощным подлипом. И в лыжах нельзя, и без них плохо - проваливаешься по пояс и идти совсем невозможно. Кое-как преодолели последний подъем и начали выходить из леса к домикам. А у домиков - толпа народу. Туристы какие-то моржеобразные: в трусах, рюкзаках, носках и лыжах. Идут со стороны Зубьев Поднебесных. Поздоровались, познакомились, оказалось, они из Междуреченска, открывали новый перевал. Один из них - Шевалье, шеф местной контрольно-спасательной службы, которым нас, желторотых еще, в далекие времена пугали старые туристские волки при оформлении маршрутных книжек в этот район.
Так как домик Петровича оказался занят, мы решили остановиться на ночлег в домике для гостей. Домик последний раз топили месяц назад, поэтому нам предстояла интересная работа. Растопили печь сразу, но дым упорно не шел в трубу часа три. Потом все дружненько пошли за дровами, свалили две елки, распилили их и начали возить к домику. Увлекательное занятие! На небе светят яркие звезды, тишина, и только серая тень мужика с бревном бесшумно несется по укатанной лыжне. Причем мужик этот лыжню не видит - он едет, как трамвай - куда рельсы, туда и он. И отталкиваться необязательно, потому что лыжня с небольшим уклоном в сторону домика.
После сытного ужина решили сделать Петровичу подарок. Взяли одну из подруг и прилепили ее у входной двери на белую стенку стоявшего там кухонного гарнитура. Получилось клево!
День восьмой.
Утром к нам в гости заявился Петрович. Увидел картинку (ее тяжело было не заметить), потрогал, сказал: "Хорошая картина, вот только тут дети бывают, им это ни к чему, но я вечером ее к себе перевешу". Мы едва дождались момента, когда за ним дверь закроется, заржали в голос! Давно у нас день не начинался так весело.
Лирическое отступление кончилось, начался траверс до Алгуя. Лыжню от домика нашли сразу и понеслись наперегонки. Остановились отдышаться только на перевале Куприяновский, под Дураком. Немного подождали больного руковода, не дождались и пошли дальше. Через пол часа уже сидели в избе. Еще через час Николай со Стасом поехали было за руководом, но он сам нарисовался.
Остановились в домике для гостей, натаскали угля и воды для бани, поставили на печь водичку для супчика и с нетерпеньем стали ждать завтра. У всех еще были живы картинки, в которых воскресные лыжники неслись вниз по предстоящей нам завтра трассе.
Попутно сделали подарок приютскому парню - прилепили последнюю девицу на дверь его домика.
Внезапно вдали, со стороны устья Алгуя, показалась группа туристов. Они остановились метрах в двухстах от избы и стали разбивать лагерь. Народу их было много и работали они неторопливо, из чего был сделан вполне логичный вывод, что кроме мужиков у них есть в команде еще и тетки. Вывод был сделан, все согласились и пошли в дом. Только Леха остался постоять на свежем воздухе и еще полюбоваться на особей женского пола. Коля, Родион и Стас занялись обедом, стремящимся плавно перейти в ужин. И вдруг в дом стремительной походкой заходит Лешка, быстро берет бинокль и со словами: "Пойду еще посмотрю" выходит на улицу. Немая сцена.
А вечером пошел снег. И не просто так пошел, а повалил. И баня нас не спасла, и остатки водки были не в кайф - все понимали, что из-за снега не получится у нас завтра скоростного спуска.
День девятый.
Проснулись поздно, собрались и потихоньку поплелись по колено в снегу там, где могли бы лететь. Руковод опять болел и отставал. На станцию мы пришли часа за два до электрички, пообедали в Амзасе в домике спасателей и уехали с миром домой, на запад.
| Created: 2 Dec 1998 | |
| Updated: 16 Apr 1999 |  
|