Привет всем бывшим одногрупникам!!!!

Вот меня тут посетила муза (кажется, это была она :)), и я решила немного пографоманствовать. Если вам не в лом, то перед стиранием прочтите. Если совсем-совсем не в лом, то напишите, как оно вам показалось и где (в каких числах и фактах) я ошибаюсь.

Саша Халаим

Дневник похода по румынским Карпатам 2 к.с.,
с 26 июля по 7 августа 2003 г.

Серия 1.

Шесть вечера; мы, чуть прижатые к земле огромными рюкзаками, залезаем в поезд Киев - Черновцы. Начинается летнее скитание под кодовым именем “Румыния. II к.с.”

Рюкзаки трамбуются под/над сиденьями, и мы садимся знакомиться. Большинство знает друг друга, но есть среди нас “отщепенцы” типа меня, которым ничего об остальных не известно. Итак, вот кто оказался в наших рядах:

Ира – руководитель, вдохновитель и создатель похода, без ОР.

Илья – муж рук., вдох. и созд. похода, ответственный за снарягу.

Света – главврач (без диплома), хранитель аптечки (3,5 кг лекарств – это вам не шутки!), тоже без ОР.

Женя – муж Светы, ответственный за хорошее настроение группы. Бритоголов и в этом тоже неопытен.

Лена – соберите воедино хрупкую девушку, рюкзак под 30кг, неизменную улыбку на лице, много-много шоколадок и вы увидите ее портрет, участницы похода, без ОР.

Андрей – участник похода, все остальное расскажет о себе сам, если попросите. Зам переводчика, без ОР (но с разговорником).

Оля – таинственно молчала при знакомстве. В последствии оказалась опытной автостопщицей, любителем мороженого и шопинга вообще, да еще и жительницей славного города Харькова.

Саша (т.е. я) – переводчик с румынского на русско-украинский (с применением жестов и междометий), без ОР; завхоз (за неимением оной, которая не вернулась вовремя с Кавказа), без ОР. Жительница (наездами) солнечного города Кишинева (приезжайте к нам пить вино и есть дыни!!!)

Вот таким примерно составом мы оккупировали восемь плацкартных мест в вагоне, и весело начали скитаться.

Богатое застолье (начало пути, так что не удивляйтесь), вино с брынзой, анекдоты.… И продуктово-снаряговская арифметика – кого-чего-кому и сколько. Столько в столбик я не считала еще с класса девятого. В следующий поход возьму с собой калькулятор.

…Ближе к утру нас растолкали служители таможни (кажись, молдавской). Таможенник долго сравнивал мой заспанный и опухший фэйс с фотографией в паспорте, потом заявил, что я на себя тут не похожа. Этим он меня так изумил, что я чуть не упала на него с верхней полки. На мое предложение подождать полчасика, пока я умоюсь и причешусь, он что-то буркнул и ретировался.

В Черновцах посредством местного общественного транспорта мы добрались до автовокзала, где за нас взялись здешние таксисты. Они очень убедительно заверили нас, что сегодня, в выходной день, никакая собака даже не взглянет в сторону границы, кроме них, конечно. Два бакса с носа – и они к нашим услугам. При этом обещалась маршрутка, которая повезет нас оттуда в Сучеаву.

На границе с дружественной Румынией было знойно и безлюдно. Обещанного транспорта не было, и таксисты в тоске ломали руки, пытаясь застопить хоть кого-нибудь. Ира благоразумно денег им не отдала, это их явно смущало.

Мы же лежали на рюкзаках под яблонькой, покусывая кислые ее плоды, и млели от жары.

Скалы на гребне между вершинами Пелеага и Букура. Горы Ретезат.

Самое смешное, эту границу нельзя переходить пешком. Становись на самокат, садись на велосипед – пожалуйста, но пешком… Велосипедов у нас не было, так что пришлось останавливать машины с румынскими номерами и проситься к ним на заднее сиденье, до Сучеавы. Таким Макаром, по четверо мы и уехали. Проблема еще была с ваучерами, без которых в Румынию нас бы не пустили, – они представляли собой список фамилий на листочке. Если его берет с собой первая машина, то не пропустят вторую, и наоборот. Пришлось Ире договариваться с таможенниками, и вторую партию пропустили, записав заранее их фамилии. Ими были Илья, Андрей, я, а потом и Ира. Нас везли не на чем-нибудь, а на мерсе, не каком-нибудь, а с болгарскими номерами, и не кто-нибудь, а водитель-македонец. Он оказался опытным дальнобойщиком, побывал в 35-ти странах мира, так что под его крылышком таможню с ее бумажной волокитой мы пересекли без особых задержек.

Македонец немного знал русский (учил в школе), имел пятерых дочерей и ездил отдыхать летом в Софию, на золотые пески. Скептически отзывался об одесских пляжах и чистоте здешнего моря. Машину до Сучеавы гнал, что называется, “с ветерком”, выжимая до 100 км/ч.

Серия 2.

Вагон второго класса Сучеава-Симерия представлял собой что-то вроде нашего плацкарта, только без лежачих мест. В одно купе помещались мягкие сиденья на восемь человек и по две узенькие полочки сверху, для багажа. Естественно, багаж на них не влезал, тем более, наши рюкзаки. После позорных попыток сначала уместить шесть рюкзаков на полку, куда влезало только четыре, а потом глупых вопросов типа: “А в вагоне есть багажное отделение?” – мы решили оставшиеся четыре рюкзака кинуть себе под ноги. При этом пол покрывался ими полностью, до уровня сидений. Пришлось сесть, разуться, вытянуть ноги, и… оказалось не так уж плохо! По крайней мере, изумленные лица проходящих мимо нашего купе очень оживляли интерьер. Кондуктор, которому мы радостно вручили 24 билета (в Румынии дурацкие билеты – маленькие карточки из плотного картона, на человека выдается по 2-3 штуки), сдержанно хмыкнул, долго пробивал эту груду картона, потом оглядел нас, хмыкнул еще раз и вышел.

Ехали мы, как повелось, весело. Ужинали прямо на рюкзаках, держа, таким образом, ноги на столе. Ночью было жарко, душно, неудобно, но – что поделаешь? В … утра (ночи?) мы, продирая глаза, начали готовиться к выходу. Куняли на вокзале Симерии около часа, кушая румынские шоколадки и попивая кислый кофе и горячее капуччино. Потом пришел наш поезд, и мы отправились дальше. Интерьер вагонов изменился в лучшую сторону (класс – “персонал”, дешевле 2-го класса): мягкие двойные сиденья по типу наших электричек. Вагон был полупустой, так что хватило места и нам, и рюкзакам. Нам даже удалось разлечься на сиденьях, завернувшись в спальники, а рюкзакам – устроиться на сиденьях напротив. Тем более, что полки так и остались для них неприспособленными. Рядом с нами, на соседних креслах расположилась групка цвета румынской нации, с гитарами, банданами и фенечками. Часа два сквозь сон я внимала аккордам из “Hotel California”, под которые почему-то пелись явно румынские куплеты, с английским вариантом припева. Это вызывало смутные сомнения в классичности исполнения, но спать хотелось сильнее, чем выяснять, в чем дело.

Светало. За окном равнины начали сменяться холмами, которые все росли ввысь. На сердце сладко щемило – скоро, уже совсем скоро мы увидим Карпаты, такие долгожданные. Перед самым выходом поезд все чаще проезжал в туннелях, так что собирать спальники и запихивать их в рюкзаки приходилось рывками, от света к свету. Под конец нам даже включили лампы в вагоне.

Ира сверяла названия станций с картой, что-то считала. В результате мы чуть не вышли на необозначенном нигде глухом полустаночке, так как по всем признакам это должны были быть Лэиничи. Румыны – попутчики заверили нас, что мы ошибаемся ровно на одну станцию. Мы им поверили.

Наконец, Лэиничи – поезд стоит одну минуту. Невзирая на советы попутчиков, лихорадочно спрыгиваем не в ту дверь на насыпь и ждем, пока поезд уедет.

Все! Наконец-то начальная, “колесная” часть нашего похода завершена. Спустившись от станции вниз, мы нашли речку, полянку, и решили устроить полудневку – покушать, отоспаться, помыться. Рюкзаки были удачно выпотрошены (с почином, товарищи, дай Бог, не в последний раз!), и завхоз распределила продукты по кучкам. Костерок, гречка с чаем, здоровый сон на солнышке… Чего еще надо для счастья? Как выяснилось, Андрею с Олей для счастья надо было сходить в местный монастырь (2км), а нам с Леной – искупаться в местной весьма мутной речке. Через нее то и дело шныряли вброд коровы с берега на берег, ну, и мы, это, купались… зачем?… Дурная голова, как говорится в русской пословице… Остальным для счастья хватило расстеленных карематов на травке в тени.

Вид со склона вершины Пелеага. Горы Ретезат.

Итак, в 12 с копейками мы сфотографировались на мосту, перешли речку и начали непосредственно сам поход.

Что делать в начале любого похода? Естественно, идти вверх. Как выяснилось, наш маршрут в основном проходит по маркированным тропам. Первый маркер был красным кругом. Он бережно появлялся на каждом повороте тропы, заботливо вывел нас на широкую дорогу и… исчез. Минут двадцать поиска, и мы идем по дороге вверх без маркера. Солнечная погода, узнав о нашем приближении, исчезает. На нас, как пчелы на мед, слетаются тучи. На середине дороги, ведущей вверх, устраиваемся пообедать; начинает накрапывать дождик. Фи, какая мелочь, подумаешь, три капли с неба! Но уже через час льет, как из ведра. Приходится доставать из рюкзаков плащи и клеенки, обматываться ими самим и прикрывать рюкзаки. Когда дорога заканчивается мокрым малинником, а тот привадит к лесу и вершине хребтика, появляется маркер. Возвращение блудного маркера не вызывает сильного восхищения, так как дождь гасит все светлые порывы. Мы стоим под деревьями, привал. С нас течет, с деревьев бегут потоки, с неба, сами понимаете, тоже льется холодная водичка. Становится зябко и немного тоскливо. Маркер ведет вверх, вверх, вверх; с непривычки поднимать ноги тяжело.

Серия 3.

…Ближе к вечеру дождь прекратился, чего нельзя было сказать о подъеме. Ох уж эти наборы высоты в начале похода – как тяжело вы даетесь ногам!..

Судя по карте, скоро должен был появиться кемпинг, тем более, что маркер мы усердно не теряли из виду. И вот когда мои ноги совсем возопили о пощаде, подъем закончился огромной поляной, даже лугом. Луг спускался к пастушьему сарайчику и был страшно загажен (в прямом смысле слова). Каждый квадратный метр травы просто пестрел овечьими шариками, да и сами овцы паслись неподалеку в диком количестве. Ни бросать рюкзак на землю, ни тем более ставить палатку на это г… ужасно не хотелось. Небо все еще многообещающе пасмурнело, поднялся ветер. Стуча зубами от холода, мы резво вытаскивали из рюкзаков сухие вещи, стараясь класть карематы на как можно меньшее количество какашек. Ира с Ильей пошли к ручейку за водой, попутно заглянув к пастухам поздороваться (не без моего участия). На наше громкое “buna ziua” минут пять никто не выглядывал. Затем выбежал оборванный ребенок, застенчиво взглянул на нас и убежал обратно. Затем вышла старушка, покивала нам. На вопрос, где тут вода (вопрос скорее из вежливости, так как мы и сами заметили источник), она извлекла из сарая застенчивого оборванца и подрядила его показать нам воду.

Когда мы вернулись, полусиняя от холода группа, еле шевеля языками, предложила поискать менее открытое место для ночевки, потому что ветер выдувал всю душу из истощенных туристов. Через полчасика мы передвинулись в соседний лесок, где была полянка, не было ветра и паслось стадо коров. Коров устранил дикими криками и прыжками Андрей (тэквэндист–профессионал, как-никак). Костерок, палатки… Жизнь, основательно подмоченная дождем, потихоньку налаживалась. Тем более, что у костра суетились дежурные Оля и Лена, стряпая – тс-с-с, никому не слова! – настоящий борщ! Со свеклой, капустой, томатом – как полагается. Откуда у нас овощи – э-э, профессиональная тайна провизора (несостоявшегося завхоза) Иры.

Сидя у костра, мы не раз наблюдали за хитрыми перемещениями одного любопытного быка. Ему ужасно хотелось узнать, что мы тут делаем, но образ Андрея еще был свеж в памяти животного. Он стоял в метрах двадцати от нас с видом булгаковского кота Бегемота: “Не шалю, никого не трогаю, починяю примус”, и деловито жевал травинку. При этом забавно косил одним глазом, подсматривая исподтишка за нашими действиями. Мы не стали его прогонять – пусть животное утолит свою любознательность. Стоит ли говорить, что преданный взгляд быка следил за нами весь вечер.

Когда готовка уже подходила к концу и все потихоньку перемещались в костровую область, предательски позванивая посудой, нас посетил местный пастух. Молодой, голубоглазый мужчина с детской улыбкой и любопытством почище бычьего. Он спрашивал, откуда мы, как нам здешние места, сколько будем дней ходить и т.п. С радостью отвечал на мои вопросы. В частности, он поведал нам о том, что они (пастухи) нанимаются в селах на все лето пасти овец (3 человека на отару) и коров (2 человека). Платят им за это сущие гроши. Безработицы у них в селах, по сравнению с украинскими карпатскими, почти нет: они продают с/х продукцию в близлежащие города, да и у себя дел невпроворот. Поговорив с нами, пастух ушел, но через некоторое время вернулся с брынзой и двухлитровой бутылкой молока. Мы слегка ошалели от такого изъявления румынского гостеприимства. Ира сделала вывод, что туристы здесь проходят нечасто. С неизменной улыбкой пастух протянул гостинцы, отказался наотрез от борща, сказав, что пастухи привыкли ужинать вместе. Взамен всего предложенного он робко попросил разрешения прийти попозже послушать гитару. Мы, естественно, были не против, хоть и устали порядочно для гитарного вечера.

После ужина (всем бы так ужинать, как мы наелись тогда!) Илья принес гитару, и часов до двенадцати пастух внимал туристическим и авторским песням, не понимая ни слова. Костер догорал, пора было ползти в палатку. Первый день похода завершился.

Серия 4.

С утречка позавтракав молочной кашей (спасибо пастуху), мы собрали шмотки под неопределенно-серым небом, обогнули луг с сарайчиком и начали плавно подниматься, выходя за область леса. Через час лес закончился, и дорога пошла по открытой всем ветрам возвышенности, заросшей травой. Ветер постоянно нес сквозь нас клочья белого тумана. Туман обволакивал все своими мокрыми объятьями, заносил луга, сокращая видимость до 3-5 м, потом плыл дальше. Солнце иногда пробивалось сквозь туман, на минуту меняя освещение на более яркое, потом опять гасло. Сюрреализм создавался полнейший.

Вторую часть дня нам было суждено провести в чуть перекошенном состоянии, траверсируя хребет с обеда и до самого вечера. Погодка была тьфу-тьфу-тьфу, солнечная, а горы… Представьте себе открытый безлесый склон хребта с буйным разнотравьем. Солнце целует цветы, и они распускаются розовыми, белыми, оранжевыми, синими огоньками. Ветерок шевелит травинки; склон кое-где усыпан белыми валунами, на которых желтеют кляксы лишайников. Изредка с деловитым жужжанием мимо проносятся мохнатые шмели, а стоит только поднять глаза… Везде, кругом царят и властвуют голубые вершины. Они застывшими волнами гигантского моря лениво текут к горизонту, меняя свои очертания, играя в прятки с облаками. Дыхание перехватывает, голова начинает кружиться от масштабов картины и… камень под ботинком резко переключает внимание на тропинку. Смотри под ноги, турист!

Скалы массива Ретезат.

На очередном склоне, который открылся нашим взорам, чуть выше тропы паслись кони. Красивые, грациозные, они пощипывали травку, вытягивая свои длинные шеи. Заметив нас, поднимали головы, с любопытством глядя из-под челок на проходимцев. Горы, лошади и небо – гармония природы, гимн естественной красоте…

Кони не зря паслись именно на этих склонах: все чаще и чаще среди пестрых камней нам слышалось мелодичное журчание. Ручьи игриво прятались под травой, дразнили из-под земли глухим ворчанием свежести, а потом вдруг неожиданно выбегали на поверхность прямо у нас под ногами, звеня расплавленным стеклом. Какая сладкая вода течет со здешних вершин, как мед! Когда вот так, одиннадцать дней пьешь такую воду, какой противной кажется вода из городских труб… Но это уже к вопросу об экологии.

На очередном привале мы познакомились с еще одной группой местных жителей – с ишаками. Ослики были очень забавные – рыжие, серые, с большими выразительными глазами. Они, в отличие от лошадей, паслись совсем рядом с нашей тропкой. Естественно, мы достали фотоаппараты и побежали обниматься с милягами. У них оказался смирный характер и большие мохнатые уши, за которые они позволяли даже дергать, если несильно. Что тут скажешь – ослики нам попались мировые.

Когда солнце начало клониться к горизонту, мы перевалили через хребет и на ночевку решили спускаться вниз, в ущелье. Место очень живописное – с одной стороны три вершины, как часовые, охраняли наш сон; по бокам от них отходили отроги с каменными реками, фантастическими нагромождениями огромных валунов, а с противоположной стороны ущелье плавно спускалось к зоне леса.

Почти у самых вершин, звеня колокольчиками, паслись овцы. Они поразили нас степенью крутизны своего пастбища – обрывистые склоны нависали над нами уж очень угрожающе. Снизу они казались рассыпанной горстью риса, только почему-то не на полу, а на вертикальной стенке. “Овцы на самостраховке, новая разновидность домашнего скота” – шутили мы. Пока мы ставили палатки, поднялся ветер. Вообще в здешних горах ветер к вечеру – обычное явление, причем ветерок не хилый. Нам пришлось спешно натягивать на себя весь имевшийся в наличии гардероб, а горелки с ужином застраивать стенкой из камней.

Отара к этому времени уже спустилась со своего отвесного пастбища, и любопытный пастух подошел к нам пообщаться. Большинство румынских пастухов – народ достаточно колоритный. Их “рабочий костюм” – это красивая вышитая котомка и накинутый через плечо кусок холстины. Меня все никак не оставляла в покое эта ткань, которую они зачем-то с собой таскают. Расцветкой она напоминает шотландскую клетку, по размерам довольно длинная, как плащ. Пастух после моих расспросов объяснил, что это и есть плащ, который защищает от дождя. Кусок толстой овечьей шерсти, оказывается, не промокает – вода стекает по нему, не попадая внутрь.

Пока мы боролись с ветром, к нашему лагерю подошли кони – видно, такая наша судьба сегодня – весь день общаться с местной одомашненной фауной. Лошади встали в метрах двадцати от палаток, явно ожидая чего-нибудь вкусненького. Среди них выделялся один огромный гнедой конь с черной гривой и горделивой посадкой головы: он следил за стадом, не позволяя лошадям отходить далеко, наблюдал за нашими действиями. Его поведение говорило о том, что конь знал себе цену, привык к уважительному отношению в селе; как мне кажется, его там холили больше остальных лошадей. Оля, увидев стадо, забыла обо всем и пошла к лошадкам, Лена побежала за фотоаппаратом. Лошади, судя по всему, совсем не боявшиеся людей, постепенно подобрались вплотную к лагерю, и тут наше общение закончилось. Андрей применил на них свой успешный опыт гоняния быков. Что оставалось делать животным после того, как на них накричали? Презрительно фыркнув на андреевы скачки и топот, они помахали хвостами, и – только их и видели. Не хотите нас угощать, ну и не надо.

Подгоняемые ветром, мы поужинали и разошлись по палаткам, особо не задерживаясь. Тем более, что костра не было, а какие разговоры без костра?

Серия 5.

…Утром, расстегнув палаточный полог и высунув нечесаную голову наружу, я не узнала окрестностей. Очертания гор, скалы смазались молочным туманом, небо было белым, палатка и трава – бр-р-р! – мокрыми. Туман… Спасибо, хоть ветра не было.

Пока мы хлебали кашку, вдалеке начали позванивать овечьи колокольчики. А когда мы сворачивали лагерь, появился и пастух собственной персоной. Он поинтересовался нашими дальнейшими планами и посоветовал подниматься вверх, на вершину горы, бо там есть туристическая тропа – “ну очень удобная, и с маркерами!”. У Иры в планах было траверсировать хребет, не поднимаясь доверху, так что мой перевод пастушьего предложения всерьез воспринят не был. Пастух, оставшись не в курсе, восторженно описывал озера, которые мы увидим с вершины по левую сторону, я энергично ему поддакивала, чтобы не огорчать старика. Мне почему-то казалось, что он уйдет с овцами в другую сторону и не увидит, что мы таки траверсируем хребет. Нахмурив брови, пастух втолковывал мне про опасность траверса и возможные неудобства. Я со всем соглашалась, хмурилась тоже, и мы расстались. Довольные друг другом. Пастух пошел к своим кудрявым подопечным, а мы затянули последние лямки на рюкзаках и бодро двинулись в гору. Пройдя метров сто вверх, мы свернули вправо и пошли вдоль склона… как раз навстречу стаду, которое вяло двигалось вверх. Пастух, увидев нас, с удивлением спросил, почему мы возвращаемся. “Вот блин” – подумала я, изобразила на лице сожаление и объяснила, что такова воля руководителя. О, что тут началось!..

Овечий пастырь воздевал руки, закатывал глаза, тряс головой, призывал небеса в свидетели нашей глупости. Он почти рычал на Иру, в лицах изображая те ужасы, что ждут нас впереди, если мы не одумаемся. Сломанные ноги, подвернутые лодыжки, каменные обвалы и осыпи, бездорожье и непролазный стланик сыпались, как из рога изобилия. Под конец он доверительно сообщил, что совсем недавно показывал дорогу австриякам из Вены, которые целый день блуждали по склону. Несчастные тоже шли траверсом.

Ира понуро смотрела на оратора, я еле поспевала доносить до нее смысл его монолога. Наконец, не увидев в ирином взгляде достаточной степени одобрения и согласия, пастух махнул рукой и предложил довести нас до верха. Не знаю, что именно повлияло на Иру, - пастуховы эмоции или доводы, или настрой группы, рвавшейся покорять вершины, но она согласилась. Ур-ра! – воскликнули мы, и пошли чесать вверх по камням. Пастух почему-то возликовал не меньше нашего, будто спас нас от неминуемой ужасной смерти.

Никогда не забуду этот подъем на Груйул (так называется вершина). Я неисправимый романтик в душе, но по-моему, такая картина зацепит кого угодно. Представьте себе довольно крутой склон, где пучки травы перемежаются с каменистыми насыпями. Утро. По склону лениво ползут клочья тумана (или облака, - кто знает?), накатываясь волнами, морским прибоем. Мир сужается до десятиметрового в диаметре пространства. Идешь вверх, вокруг туман, под ногами камни и цветы. Где-то рядом, за белесой пеленой, слышится звон колокольчиков – это овцы. Иногда одна – две возникнут из тумана, испуганно перескакивая с камня на камень, перебегут тебе дорогу и снова скроются за молочной завесой. Или вынырнет из тумана пастух со своей торбой и плащом, резко крикнет что-то овечкам на румынском, потом укажет, где лучше подниматься, и пропадет. А ты карабкаешься наверх, и слышишь только свое шумное дыхание. Заберешься повыше, скинешь рюкзак – подождать остальных, отдышишься… А вокруг – лишь туман, камни и ватная тишина. И кровь стучит в висках – тук, тук… Склон уходит вниз, вниз, в неизвестность. Ах, Алиса, я словно смотрю твоими глазами в бездонный колодец кроличьей норы. Немного фантазии – и можно представить себе, как глубоко он уходит…

Но вот Андрей, который неизменно возглавляет все подъемы в силу своей исключительной натренированности, кричит мне сверху, что нашел тропу. Подхожу к нему, бросаю рюкзак и поднимаюсь чуть выше – вершина! Первая, высокая (выше Говерлы, что почему-то меня особенно впечатлило), вся из себя такая классная (только очень туманная). Постепенно подходит вся группа и пастух с отарой овец-скалолазок. Зачем их гонять так высоко в горы, не пойму до сих пор. Он рассказывает, что внизу, прямо под нами с другой стороны склона есть три горных озера. Красные озера – так он их назвал.

Мы с ним ждем, чтобы туман хоть немного рассеялся, но… не судьба нам, видно, полюбоваться на горные лужи загадочного красного цвета. Пастух жмет мне руку (как переводчику? За отчаянную скачку вверх по камням?), улыбаясь, выслушивает благодарности, и удаляется, довольный собой. Туман немедленно расходится в той степени, чтобы мы могли увидеть пресловутые озера. Они маленькие, но у берегов действительно красные. Илья предположил, что это водоросли. В горах, где так высоко и холодно? Хотя, кто ее знает, эту фауну Карпат… Скушав шоколадку и запечатлев свои фэйсы на пленку, идем по тропе, навстречу судьбе. Ира недовольна штурмом горы – можно было бы и траверснуть. Не знаю - не знаю…

Тропа, однако, почти сразу же начинает спускаться вниз. Туман уступает место тучам, вид у которых совсем не уменьшительный. Мокнуть не хочется до дрожи в коленках. Спускаемся все ниже и ниже. После очередного привала опять начинается подъем и тут падают первые капли. Раз, два, три, все чаще и вот хляби небесные разверзлись и обрушили на нас ливень типа “стена”, да еще и с боковым ветром. Ох, какая это омерзительная штука – я вам передать не могу. Впереди резкий подъем, дождь лупит по черному. Вся левая половина меня вымокла до нитки.

И тут, после кратких мгновений отчаяния, приходит ярость. Не знаю, кто о чем думал в эти мрачные минуты, а я просто рассвирепела. “Ненавижу” – шептала я, широкими шагами меряя тропу. Проклятый капюшон постоянно спадал на глаза, так что приходилось поправлять его каждую секунду; дождь не имел намерения прекращаться, хотя бы стихнуть до моросящего; что уж говорить о ветре… Сволочь… (извините, вырвалось).

Одним словом, подогреваемая злостью на погодную несправедливость, я взлетела на вершину, как птичка, забыв про тяжелый рюкзак, мозоли и два килограмма ботинок. Правда, наверху маркер разделился – часть уходила вниз, часть шла по хребту. Пришлось стоять на пронизывающем ветру и ждать остальных. О бедные лошади (коровы, овцы, быки, волы, яки…), которых хозяева часто оставляют во дворе (на улице) под дождем (градом) на весь день! Как я вас понимаю! Стоишь, дождь хлещет, деваться некуда, куда идти – не знаешь. Ждать тяжело, просто невыносимо.

Ира, поднявшись, сказала спускаться по маркеру вниз, в долину. И я ринулась в бой так, что камни полетели из-под копыт (тьфу, ног – оговорилась). Тут дождь и кончился, почти так же внезапно, как и полил.

Перед нашими глазами открылась довольно большая долина, с трех сторон окруженная горами. По всей ее площади были раскиданы огромные валуны, словно сказочные великаны швыряли друг в друга щебнем с противоположных вершин.

Еще по долине были разбросаны озера. Вода в них прозрачная, как стекло – виден каждый камешек, и не менее вкусная. У самого живописного мы остановились пообедать и переодеться, по возможности, в сухое.

Когда надо было двигаться дальше, сухую одежду пришлось снять и натянуть опять мокрую майку. О, радость жизни… Немедленно вспомнились рассказы о йогах, которые сушат на себе простыни. Если считать майку, высушенную на себе пять раз за одну простыню, то тогда я закоренелый йог буду к концу похода с такой погодой! Почти так оно и случилось.

Пройдя долину, мы спустились еще немного, прошли сквозь стланик, и вскоре увидели озеро Келческу. Ничего не скажешь, место очень живописное: со склона горы в озеро падает ручеек, образуя небольшой водопад; везде зеленая трава, елки; пасется стадо овец, а туристов… У берега стоит около десятка палаток, тентов; с зонтиками (благо опять заморосило) ходят люди, дымит костерок. Раскладные стулья, стол под тентом – на нем играют в карты. “Матрасники” - презрительно шепнула Ира, глядя на белые носочки в шлепанцах, принадлежавшие молодому румынскому парню, который подошел к нам узнать, откуда мы и куда направляемся. Да уж, на туристов они смахивали мало.

По дороге от озера участились наши встречи с туристами. Хэлло, эхой, чего-то там по-польски (это к Жене) неслось со всех сторон. Мы не успевали кивать и улыбаться. Жгучую зависть у меня вызвала группа, кажется, австрияков, которые с головы до ног, вместе с рюкзаками были завернуты в непромокаемые плащи. Наши убогие кулечки, конечно, ни в какое сравнение с этой роскошью не шли. Таким и ливень не страшен…

Дело шло к вечеру; мы спустились до зоны леса и последние на сегодня километры шли по лесной дороге, периодически ныряя в кусты на обочине в поисках стоянки. Жгло настойчивое желание стащить с раскисших ног мокрые ботинки и носки, посушить пятки у костра…

Наконец большинством была одобрена большая поляна у речки с аж двумя кострищами. Только расставили палатки, только запылал жаром костер и была принесена с речки вода для ужина, как полил ливень. Боже, есть ли справедливость на этой земле?! Так думала я, будучи дежурной, и потому стоя у костра под проливным дождем. Правда, наличие дождевика и того факта, что огонь мы таки успели развести до дождя, быстро вернул мне оптимизм. А когда дождик закончился (минут через 15), и ужин сварился, я подумала, что жить все же не так уж плохо.

А сидя у костра с кружкой горячего какао и вафлей, слушая гитару и поглядывая на звездное (да-да, я ничего не путаю!) небо, оставалось только сыто вздохнуть и заурчать, как кошка на батарее.

Ну, и помыть котлы – дежурство, блин!

Саша Халаим, 2003 г.

Сухая отчетная информация о походе.

Румыния: впечатления туриста обыкновенного. Очерк Иры Осиповой