Наталия Мавлевич
Перевод не должен выламываться из русской культуры больше, чем оригинал - из своей.
Цитируется по тексту интервью Перевод - это мышление картинками, опубликованном в Русском журнале  25 Апреля 2001

Перевод не должен выламываться из русской культуры больше, чем оригинал - из своей. А как ввести в культуру совсем новое? Придумать свое? Как перевести Хайдеггера, который изобретает слова? Некоторые наши переводчики тоже занимаются словотворчеством. Но, что бы ни придумал Хайдеггер, его слово не будет резать слух, в немецком языке образование слова путем сцепления корней - норма. А если слепить два русских слова, получится чудовище. Поэтому, мне кажется, придумывать новое можно, исходя из средств своего языка.

Переводчик может оперировать только тем материалом, который уже нажит языком. Например, Пауля Целана у нас стали переводить сравнительно недавно, до этого в поэзии не было подходящей для него материи. Сейчас русские поэты пишут так, что эта материя у переводчиков появилась.

Мне кажется, перевод - это мышление картинками.
Когда-то Аверинцев сказал, что профессия толмача построена по принципу подобных треугольников, то есть должна обеспечивать адекватность ассоциаций. Самое главное в переводе, его зерно - это степень свободы и точности.
Думаю, переводчик времен Кирилла и Мефодия по сути мало чем отличается от современного.

Другое отличие перевода советского времени в том, что только в этой области можно было говорить то, что возбранялось в других.
Теперь переводчику не надо вещать, у него пропало чувство внутреннего цензора.

Но появились другие проблемы - раньше, когда произведение печатали в журнале "Иностранная литература" или издавали, его читали все интеллигентные люди. Это был язык общения. Переводчиков Камю или Хемингуэя могли не знать, но каждая их работа была на виду. Сейчас ты можешь переводить гениальные книги, но они тонут в книжном море. Это нормально, мир таков, каков он есть, и литература занимает в нем определенное место.
Современный переводчик живет в мире без шор, надуманных трудностей или облегчающей колеи. У него есть выбор, он свободен, а это главное.

Научить человека переводу можно, если у него есть словесный слух и если он в совершенстве владеет родным языком. И если он не склонен к халтуре.

Существует школа. Насколько я знаю, есть только один учебник в этой области - Громовой и Халифман. Книга Чуковского "Высокое искусство" или только что переизданная книга Норы Галь "Слово живое и мертвое" - это не теория, а скорее практикум.

Мой учитель - Лилианна Лунгина. Есть еще немало мастеров, которые вызывают у меня восхищение. Например, Юлиана Яковлевна Яхнина, Наталья Леонидовна Трауберг. Кстати, все они - замечательные люди, это действительно закономерность. Еще в студенческие годы на меня произвели огромное впечатление перевод "Иосифа и его братьев", выполненный Соломоном Аптом, и Рабле Николая Любимова. Это труд титанов, буквально дважды рожденные тексты.

Я говорю о переводчиках прозы.
Перевод поэзии - совсем другая работа. Тут можно было бы назвать столько имен! Лично на меня повлияли два человека. Это Юрий Алексеевич Кожевников, первый переводчик, которого я видела за работой. В основном, он переводил румынских поэтов, перевел и всего Франсуа Вийона. И Александр Михайлович Ревич - вот кому надо поставить памятник за перевод Агриппы д'Обинье.

Каждый кусочек текста разбирали по косточкам и, конечно, с помощью разных словарей.
Это азбука, что такое перевод без словаря? Сейчас, увы, словари у многих переводчиков не в чести.
Грешат и профессионалы. Человек толкует непонятное место, придумывает что-то сложное, громоздкое, ищет ассоциативные связи, а на самом деле не знает этого какого-то указанного в словаре под тридцать третьим номером значения слова. Нельзя же все знать... Помню, я принесла на семинар учебный перевод "Писем провинциала" Паскаля и гордилась красивой ссылкой на Иоанна Хризостома. В то время невежество мое не имело границ, я слыхом не слыхивала ни о каком Златоусте. Попало мне за этого Хризостома, до сих пор, как вспомню - уши горят... попало не за то, что не знала, а за то, что поленилась узнать. Еще важнее двуязычных словарей и энциклопедий словари русские.

Помимо всем известных толковых словарей, в первую очередь - словаря Даля, у меня есть некоторые особо любимые. Например, "Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений" Н.Абрамова. Или "Полный толковый словарь всех общеупотребительных иностранных слов, вошедших в руский язык..." Н.Дубровского, это еще словарь моего деда, 17-е издание 1901 года, там каждое иностранное слово объясняется хорошими, нестертыми русскими. Еще люблю "Словарь-справочник по русской фразеологии" Р.Яранцева и "Словарь эпитетов" К.Горбачевича и Е.Хабло.
В идеале переводчик сам - живой лексикон.